Майкл Мэннинг - Торнбер

— Он сказал, что на её изготовление у него ушло полгода, — сделала наблюдение Пенни.

— Вот именно.

Пенни тихо засмеялась:

— Не думаю, что я смогу так легко прижать его. Он очень упрям, и у него есть свои мысли насчёт того, что должно иметь приоритет.

— Прямо как его отец, — заметила Роуз.

Графина поставила свою стальную шапку на стол перед собой:

— Прошло уже почти четыре дня, Роуз. Ему следовало бы уже послать сообщение, или как-то ещё связаться… если бы он мог.

— Если бы он был жив. Ты же это имеешь ввиду?

Пенни кивнула.

Роуз отвела взгляд:

— Я — последняя, у кого тебе следует искать утешения. Ты знаешь, что я не верю в чудеса.

— Мы уже не в первый раз проходим через это, — напомнила ей Пенни. — Я просто пытаюсь понять, куда двигаться дальше, если я не смогу его найти… если он не вернётся.

— Простых решений нет, — сказала Роуз. — Мы делаем, что можем, и как только мы узнаем, кто виноват, мы решим, какие у нас есть варианты.

— Как долго мне, по-твоему, следует ждать, прежде чем сделать объявление?

— Что Мордэкай пропал без вести? — спросила Роуз, приостановившись.

— Да.

— Как можно дольше, — ответила она. — У нас нет тела, поэтому его в любом случае нельзя какое-то время объявлять мёртвым. Чем дольше его отсутствие не объявляется, тем дольше наши враги будут гадать, и тем меньше времени у них будет на то, чтобы составлять на основе этих сведений планы.

— Если только они уже не знают, — подала мысль Пенни.

— У нас много разных врагов — лишь немногие из них будут знать. Ты всё равно получишь преимущество, скрывая это от остальных, — посоветовала Роуз.

— Как всегда, ты у нас — самая ясная голова, — сделала наблюдение Графиня. — Не знаю, как бы я справилась без тебя, Роуз.

«Четвёртая» ощутила впереди что-то необычное. Она называлась «Четвёртой», потому что её создательнице не хватало времени для более личных имён.

Она кралась по скалистому склону как можно тише, прижимая своё тело к земле. Четвёртая была изначально маленькой, её похожее на кошачье тело на четырёх ногах имело высоту лишь в фут, но она приседала ещё ниже, надеясь избежать обнаружения.

Однако Четвёртая была не очень умной, иначе ей бы пришёл в голову тот факт, что она будет выделяться в магическом взоре, как бы она ни пыталась скрыть своё физическое присутствие — её эйсар горел как свет в темноте. Крадясь вперёд, она приблизилась к тёмному проёму, который, похоже, содержал странное присутствие.

В своё разуме Четвёртая помнила, кого она искала — мужчина, высокий, тёмные волосы, и с особым вкусом эйсара. Эта память была заложена в её разум её создательницей, чтобы она могла опознать его, когда найдёт. «Мордэкай». Впереди был тонкий запах эйсара, который, похоже, принадлежал ему, скрытый под тенистым скальным навесом. Более глубокое углубление указывало на начало пещеры.

Там было что-то ещё — что-то тёмное и могущественное.

Четвёртая почти не имела никаких эмоций. Особенно ей недоставало страха или чувства самосохранения. Такие вещи были довольно бесполезны для создания, от которого не ожидалось прожить более нескольких дней. Войдя в пещеру, Четвёртая смогла рассмотреть получше.

Мордэкай находился там — он лежал на скалистом полу, но она ощутила, как на неё обратился его взгляд, или, быть может, его внимание. В нём было ощущение узнавания. «Он знает мою создательницу — он, наверное, чувствует во мне её привкус», — подумала Четвёртая.

— Беги, — с некоторой трудностью выдавил он, но было слишком поздно.

Стоявшее над ним существо вытянуло странно текучую конечность в сторону Четвёртой. Оттуда потекла сила, и Четвёртая начала растворяться в мгновенной вспышке боли.

«Мойра!» — Крик Четвёртой прозвучал так громко, как она только могла, но она знала, что это было впустую — её создательница была слишком далеко. Она не услышит её предупреждения. «До точки сбора я не доберусь», — подумал умирающий заклинательный зверь, и перестал существовать.

англ. «Champions of the dawning dragons» более точно переводится как «Выдающиеся поборники переживающих период своего рассвета драконов», но это слишком неуклюже. Поэтому — «Герои рассвета драконов» (здесь и далее — прим. перев.)

англ. «Pebble» — галька, голыш (маленький, гладкий камешек)

В оригинале Чад Грэйсон говорит на английском с заметным ирландским акцентом, который буквально кричит о его провинциальном происхождении. В переводе это частично передаётся использованием простонародных выражений и атипичной структурой фраз, но не везде удаётся этого добиться.

англ. «translation» означает именно то, что кажется — «трансляция». Поскольку в русском больше известно не математическое (перенос координат в пространстве), а радиофизическое значение этого слова (например, «радиотрансляция»), и альтернативный перевод («перенос» или «параллельный перенос») является лишком заурядным (и его легко можно воспринять как фактическое описание эффекта телепортации, что противоречит смыслу, в котором это слово здесь используется), я решил позаимствовать узкоспециальный биологический термин «транслокация», который более удачно сочетается со словом «телепортация», и больше подходит по стилю.

Два предыдущих обращения, которые она использовала, в оригинале имели аллитерацию (не говоря уже об обилии словарных слов) — «lascivious libertine» (похотливый распутник) и «scandalous swain» (скандальный обожатель), но в переводе это сохранить не удалось. Его ответ также использовал аллитерацию — «truculent teddy» (язвительная плюшевая мишка).

англ. «rerebrace» — часть брони, закрывающая руку от локтя до плеча.

В оригинале дракона зовут «Дэсакас», но для увеличения благозвучности лишняя гласная при переводе была выброшена, иначе при склонении появляются непроизносимые слова, вроде «Дэсакаса», и ударение на первый слог не хочет ставиться.