Майкл Мэннинг - Торнбер

— Да, Мама.

— Позволь мне взглянуть на него.

— На что?

— Меч, — просто сказала она.

— А… — неуверенно ответил он, осознавая, что Мэттью скорее всего вынужден был выдать эту часть, ведя собственный рассказ.

— Я не злюсь, Грэм, — сказала его мать. — Этот период я уже давно миновала, и меч я сама тебе дала, хотя и не знала в тот момент, что ты его уже забрал. Позволь мне увидеть его своими глазами.

Грэм встал, и произнёс команду, которая призывала Шип, вызвав его в сломанной форме.

— Покажи остальное, — сказала она.

Он использовал ещё одну команду, и двуручник перестроился, снова став целым, и с встроенным в навершие тёмным рубином.

— Это то, о чём я думаю? — спросила она, указывая на красный камень.

Он кивнул, и его сердце заныло при виде её увлажнившихся глаз:

— Я подобрал после его смерти.

— Я и не мечтала… — тихо сказала она. — И ты мне так и не сказал.

— Прости.

— Время извинений давно миновало, Сын, — ответила она. — Ты теперь мужчина, больше никаких извинений. Покажи броню.

— Тирсэн, — сказал он, и появились серебряные чешуйки, потёкшие по его телу, и снова покрывшие его.

Её глаза расширились, наполняясь до краёв слезами. Роуз покачнулась, но Элиз подхватила её.

Грэм отозвал броню, и обнял мать.

— Ты выглядел совсем как он, — пробормотала Роуз.

Родственники уговаривали Грэма остаться тем вечером в постели, а не есть в главном зале, но он отказался. Он не предвкушал взгляды и внимание, с которыми ему возможно придётся столкнуться, но решил, что с тем же успехом можно сразу с этим разобраться.

Когда он шагнул в зал, в помещении воцарилась тишина. Головы повернулись, и люди вытаращились на него. Все уже знали его, конечно же, но теперь они пялились на него так, будто он стал чем-то новым.

Грэм проигнорировал их взгляды, и направился к своему привычному месту, надеясь на то, что они быстро вернутся к своим разговорам — но этому не суждено было сбыться. Кто-то встал за одним из низких столов, где сидела большая часть стражников — Перри Дрэйпер.

— Приветствуем героя Замка Камерон! — сказал он громким голосом.

Грэм в ужасе наблюдал за ним, гадая, не было ли это какой-то шуткой, но остальные стражники быстро встали, один за другим. Перри высоко поднял свой кубок:

— Тройное «ура» в честь Торнбера!

Весь зал встал на ноги, и послышались крики «ура», за которыми последовали овации, и ещё восторженные крики.

Грэм был вынужден встать, поскольку сидеть было бы грубо, но его рот отказывался выдавать адекватный ответ. Он глазел по сторонам, чувствуя, что краснеет.

Леди Роуз пришла к сыну на выручку.

— Спасибо всем. Вы оказываете моему сыну честь, но боюсь, что он всё ещё утомлён после перенесённых им испытаний. Пожалуйста, сядьте. Дайте ему спокойно поесть.

Люди закивали, и крикнули «ура» ещё несколько раз, но толпа наконец успокоилась, и люди снова уселись. Грэм посмотрел на места вокруг себя. Из семьи Графа присутствовал лишь Коналл. Мойра и Мэттью отбыли пораньше, вместе с Графиней, чтобы искать их отца. Он не был уверен, где была Айрин, но он мог вообразить, что она, наверное, решила отужинать в семейных апартаментах, чтобы избежать такого же внимания.

Карисса одарила его сочувственным взглядом с того места, где когда-то сидела Алисса:

— Мужайся, Грэм. Это не навсегда, но похвалу ты заслужил.

На помещение снова опустилась тишина, и люди снова начали вставать. В дверном проёме стояла Пенелопа Иллэниэл, с двумя её старшими детьми по бокам.

Согласно обычаю, следовало стоять, пока Граф и Графиня не займут свои места, но Пенни, похоже, не была склонна это сделать. Вместо этого она вышла, встав перед центром высокого стола, будто собиралась обратиться к собравшимся. Мэттью и Мойра встали по обе стороны от неё.

Все трое, очевидно, только что вернулись. Близнецы были одеты в мягкую кожаную одежду для верховой езды, в то время как сама Графиня всё ещё носила броню — зачарованную кольчугу, которую давным-давно сделал её муж. Её меч всё ещё висел у неё на поясе сбоку, что было ещё более необычным. Она сняла с головы металлическую шапку, и тяжело поставила её на стол позади себя.

Она была потной и красной после проведённого на солнце дня, и её косы упали, обрамляя её лицо, придавая ей вид воинствующей принцессы из чьей-то поэмы. Она махнула ему рукой:

— Грэм Торнбер, подойди, и встань передо мной.

«Бля».

Он сделал, как было велено, чувствуя себя неудобно, когда поднимался со своего стула и шёл к середине комнаты, куда она указала.

— Да, Ваше Превосходительство?

Графиня подняла взгляд, обводя им помещение, и сказала:

— Я провела весь день в поисках, а когда не была ими занята, я была с дочерью, обеспечивая её выздоровление. Из-за этого у меня не было времени поговорить о твоих действиях в течение последней недели.

«Она хочет поговорить об этом? Здесь?!»

— Ваше Превосходительство, если хотите, я был бы рад ответить на любые ваши вопросы, но я бы предпочёл не…

— Молчать, — приказала она. — Говорить будешь после того, как я закончу.

— Да, миледи. — Грэм услышал со стороны собравшихся лёгкий смех.

— Моя младшая дочь говорила о тебе много хорошего касательно её спасения. Я также обсудила этот вопрос с моими старшими детьми, и они согласны с тем, что ты вёл себя таким образом, какой сделал тебя достойным высокой чести здесь, в этом зале. Ещё более впечатляющим был рассказ спутницы моей дочери, Грэйс. — Тут Пенни шагнула вперёд, положив ладони ему на плечи, и глядя ему в глаза. Она подалась вперёд, и поцеловала его в каждую из щёк.

— Я благодарю тебя, Грэм, от всего сердца — спасибо. Если бы не ты, я бы потеряла дочь. Это — долг, который я никогда не смогу выплатить. Будь мой муж здесь, он бы тоже тебя поблагодарил.

Тут она его обняла, в то время как Грэм дико пялился на Мэттью и Мойру, не зная, что делать.

Затем Графиня отстранила его от себя, держа на расстоянии вытянутой руки, прежде чем отпустить.

— Преклони колено, Торнбер.

«Что?». Замешательство Грэма всё росло, но он сделал так, как было велено. Он в ужасе смотрел, как она обнажила свой меч, и тут он осознал, что именно она собиралась делать.

— Постойте! Я же недостаточно взрослый. Я даже ещё не…

Пенни одарила его строгим взглядом, и Грэм закрыл рот.

— За твою службу, верность, и храбрость, я делаю тебя рыцарем. Есть возражения?

Он опустил взгляд в пол:

— Я недостоин, Ваше Превосходительство.

Она улыбнулась:

— К счастью, ты не в том положении, чтобы судить.

Мэттью подался вперёд, и что-то прошептал матери на ухо. Она кивнула, и снова вложила свой меч в ножны.

Мэттью обратился к Грэму, протянув руки: