Майкл Мэннинг - Торнбер

На него упала тень, и он увидел, как рядом с его лицом появилась толстая чёрная нога. «Нет, не настолько близко. Встань вон там!». Проклятый паук стоял прямо над ним.

Его голова была повёрнута в нужную сторону, чтобы он мог видеть Мэттью, стоящего где-то в сотне ярдов, широко разведя руки и двигая губами. Что-то тёмное появилось между его вытянутых рук, начав медленно поворачиваться в воздухе.

Паук засмеялся:

— Глупый волшебник! Думаешь сразить меня таким медленным и неуклюжим ударом? — Его ноги согнулись, он приготовился отскочить прочь.

Грэм протянул левую руку поперёк своего тела, взяв ею Шип, и нанеся широкий, размашистый удар перед собой, подрезав Чэл'стратэку две ноги. Арахнид споткнулся, и тут Мэттью обрушил свой удар.

Четыре чёрных треугольника, соединённые в центральной точке, и покрывавшие пространство примерно в четыре или пять футов, полетели по воздуху параллельно земле. Они вращались в полёте, и, достигнув Чэл'стратэка, прошли через тело тёмного бога так, будто тот был лишь иллюзией.

Грэм со странной отрешённостью заметил, что удар частично прошёл по кусту, который был между ними, и в месте попадания чёрных треугольников дерево и листья просто исчезали.

Когда странные треугольные лезвия вышли с противоположной стороны тела арахнида, тот задрожал, а потом взорвался. Воздух побелел, и гигантская ладонь прижала тело Грэма к земле.

— Очнись, — говорил настойчивый и всё более раздражающий голос. Грэм его игнорировал. «Я мёртв, отстань».

— Ты должен очнуться, — снова сказал голос, и что-то начало толкать его в плечо. Тело Грэма пронзила острая боль. Он начал заново обдумывать свою гипотезу насчёт «мёртв». Предполагалось, что мёртвым не бывает настолько больно.

Ещё один грубый толчок заставил его передумать:

— Чёрт побери, хватит! — прошипел он.

— Ты жив! — Это был голос Мэттью.

— Ненадолго, если ты и дальше будешь меня так бить, — пожаловался Грэм. Он немного помолчал, а потом спросил: — Насколько плохо?

— Не могу сказать. Тебе надо отозвать броню, чтобы я мог увидеть твоё тело.

— Я думал, у тебя магические глаза.

— Магический взор не видит сквозь эту броню. Если бы мог, то ты бы умер от первого же выстрела, — сказал Мэттью.

— Да, тогда это была бы весьма хуёвая броня, — согласился Грэм.

— Спасибо за комплимент, — сухо сказал Мэттью.

— Как мне её отозвать?

— Командное слово то же самое.

Грэм начал было делать так, как сказано, но потом ему в голову пришла мысль:

— Возможно, будет лучше её оставить.

— Почему? — спросил молодой волшебник.

— Возможно, только она и не даёт мне развалиться на куски.

— Если бы всё было настолько плохо, ты бы уже умер — но у тебя может быть кровотечение. Мне нужно увидеть тебя, чтобы наверняка не дать тебе умереть.

— Ты всегда как луч света в тёмном царстве, не так ли? — заметил Грэм. Делая, как было сказано, он отозвал броню. Он был вознаграждён взволнованным вдохом, когда Мэттью увидел его.

— О-о-о, чёрт! — сказал его друг.

— Я отзову и меч тоже, подожди, — сказал Грэм.

— Нет! Не надо!

— Почему нет?

— Думаю, он не даёт тебе умереть, — сказал Мэттью с ноткой удивлением в голосе.

— Что?! — Грэм попытался поднять голову.

— Не двигайся!

— Почему?! — с каждым предостережением Грэм всё больше паниковал.

— Просто заткнись. Всё плохо, очень плохо. Если ты сдвинешься… о боги! Просто не двигайся. Дай мне сделать, что смогу, — у самого Мэттью голос тоже звучал близким к панике.

— А мы не можем подождать твою сестру? Когда ты в прошлый раз надо мной работал, получилось у тебя не очень, — сделал наблюдение Грэм.

— Мы разделились до того, как я тебя нашёл. Она везёт Айрин и Грэйс обратно в Камерон. У тебя нет столько времени, — сказал Мэттью. — Придётся удовлетвориться мной.

— Пиздец.

— Не волнуйся. После прошлого раза я немного попрактиковался. Мойра сказала Папе, и он был не очень доволен. Он хотел убедиться в том, чтобы в следующий раз я был более подготовленным. — Голос Мэттью звучал спокойнее.

— Если бы ты сделал броню, которая не разлетается на куски после каждого удара, то «следующий раз» не былбы сейчас, — возразил Грэм.

— Она и не разлетается, Грэм, — сказал Мэттью. — Эта броня так делает только когда в неё попадает что-то катастрофически мощное. Судя по тому, что мне когда-то рассказал Папа, Карэнт попал в Дориана одним из этих пурпурных разрядов, и это полностью уничтожило его броню. Ты же выдержал дваудара, а потом ещё две тех широких конусных атаки… и до сих пор не потерял броню.

Грэм ничего не сказал — он разрывался между раздражением и логикой, говорившей, что ему следует быть благодарным. Молчание было лучшим его компромиссом.

— Ну? — спросил Мэттью.

— Что — ну?

— Ты так и не сказал мне, насколько клёвой ты считаешь броню…

— Серьёзно?! — проворчал Грэм. — А это не может подождать? Разве у тебя нет сейчас более важных занятий?

— Я решил, что мне следует узнать твоё мнение сейчас, на случай если… — фраза Мэттью повисла в воздухе.

— На случай если что?! Я умру? — сказал Грэм, повышая голос. Ему хотелось кричать, но его лёгким будто не хватало на это сил. — Честное слово, Мэтт, ты невероятен. Я умираю, а ты хочешь знать, понравилась ли мне блестящая броня.

— Вот, — сказал Мэттью, сделав долгий выдох — и засмеялся.

Грэм взволнованно уставился на него.

— Видел бы ты своё лицо, — сказал Мэттью.

— Это не смешно, Мэтт. Я умираю.

— Уже не умираешь, — сказал его друг.

— Э?

— Я закончил с самыми худшими повреждениями, — сказал Мэттью. — У тебя была порвана большая вена в левой ноге. Я это исправил, и срастил кость обратно, но страшнее всего был кусок ребра, засевший в твоём сердце.

— Я ничего не чувствовал. Когда ты успел? — «Он что, сказал, что моё ребро пробило мне сердце?»

— Я начал сразу же, как только ты убрал броню, — ответил его друг. — Вот, почему у тебя тело онемело. Папа заставил меня запомнить все главные нервы.

Грэм потратил немного времени, обрабатывая это, и с некоторым удивлением заметил, что его тело действительно онемело. «Как это я не заметил? Он для этого продолжал болтать? Чтобы меня отвлечь?»

— Если ребро воткнулось мне в сердце, то я бы умер до того, как ты сюда добрался, — без всякого выражения сказал Грэм.

— Вот, почему я сказал тебе не отзывать меч. От рубинового камня к твоим сердцу и лёгким шла линия силы. Он каким-то образом поддерживал ток крови и работу твоих лёгких, пока я не смог всё исправить. — Мэттью смотрел на него покрасневшими глазами.

— Ты что, собрался плакать? — встревоженно спросил Грэм. Мэттью был известен отнюдь не выражением эмоций.