Майкл Мэннинг - Возвышение и мятеж

Большая неожиданность ждала меня тогда, когда Айрин объявила, что выходит за Джорджа Прэйсиана, поскольку я был совершенно не в курсе. Я знал, что она стала больше времени проводить в Арундэле, который становился процветающим городом, но я не понимал, почему она это делала. Она всегда утверждала, что занимается каким-то благотворительным проектом, и я ей верил. Не стоит и говорить, что Роуз узнала об их отношениях задолго до меня, и что она качала головой, не в силах поверить в моё невежество.

— Я бы тебе сказала, если бы знала, что ты настолько ничего не замечал, — сказала она мне, когда пришлось письмо. — Как ты можешь быть таким тугодумом?

Я никогда не признавался в своих неудачах, не обращая их в шутку, поэтому я подмигнул ей, и опустил взгляд на то, что я, любя, называл её «очарованием».

— Я был отвлечён, — сказал я, используя свою самую ходовую отговорку.

Её ответом стал строгий взгляд, который был не серьёзнее моей ремарки:

— Значит, вам десерта не полагается, сэр, раз вы не можете вести себя как джентльмен.

Я искренне надеялся, что она имела ввиду пирог, который ранее поставила печься. Она всё ещё продолжала попытки готовить, и в последнее время занялась выпечкой. Я молил её оставить кухню на слуг, но она настаивала на собственном участии, к вящему смятению моего желудка. Слишком тупой, чтобы заткнуться, я спросил:

— Ты ведь имеешь ввиду пирог… верно?

Её взгляд закипел от раздражения, когда она увидела надежду в моём лице:

— Я имела ввиду именно то, что я сказала, — спокойно отозвалась она, — и пирог ты будешьесть.

В конце концов пирог я поел, и так расхваливал её стряпню, что она меня простила. На самом деле, притворяться было не так сложно — её готовка существенно улучшилась.

После свадьбы Айрин она и остальные наши дети начали давить на нас, чтобы мы сошли с пути порока и сделали наши отношения официальными, что мы в конце концов и сделали, создав в общественных кругах Лосайона очередной переполох.

Последовавшее десятилетие было деятельным, для всех остальных. Роуз продолжала иногда заниматься политикой, но я упорно не желал в этом участвовать. Дочь Королевы, Мариана, выросла интересной женщиной, умной не по годам и непредсказуемой. Она радовала свою мать, и оказалась умной и талантливой как в плане магии, так и в политике. По просьбе Арианды я проводил значительное время с девушкой, обучая её унаследованной ею магии, и преподавая ей некоторые уроки, которые сам усвоил из жизни — но она скорее всего получила больше пользы от науки Роуз.

Мы с Роуз наслаждались нашим закатом, поскольку у нас было полно внуков. Грэм и Алисса принесли нам троих, а Карисса — пятерых. Коналл женился на племяннице Герцога Кантли, и у него и у Айрин было по два ребёнка, а вот Мэттью остановился на одном. Он был слишком осторожным и слишком занятым различными проектами, чтобы утруждать себя большим числом детей, хотя я и донимал его постоянно на этот счёт. Мёйра так и не вышла замуж, придя к заключению, что дар Сэнтиров закончится на ней, и хотя я хотел с ней спорить об этом, мне было действительно страшно от того, каким мог быть ребёнок с её могуществом.

С возрастом я начал волноваться о Роуз, но её здоровье оставалось крепким. Начали появляться правнуки, обогащавшие нашу жизнь и дававшие нам много поводов для путешествий. Это был один из лучших периодов моей жизни, особенно потому, что я не нёс за них никакой личной ответственности. Моей единственной задачей было объявляться время от времени, чтобы учить их плохому, и никто не осмеливался пытаться мне мешать. Люди думают, что нормальные подростки — это плохо, но немалое число моих правнуков были магами, и я радовался, подталкивая их на действия, от которых их родители на меня гневались.

Говорите что хотите. Я называю это справедливостью.

Когда Роуз исполнилось девяносто два, стало хуже. Её здоровье резко пошло на убыль, и обычным волшебством я больше не мог почти ничего сделать. На моё сердце легла тень, и я целыми днями думал о том, как я смогу выдержать жизнь без неё. Я настолько отчаялся, что думал о радикальных вариантах, вроде того, чтобы заручиться помощью Гарэса Гэйлина в создании для неё нового тела, или испытать судьбу, коснувшись магии пустоты, что всё ещё жила в моей душе.

Она от всего отказалась, и когда её дни начали подходить к концу, я отбросил гордость, и начал умолять её в открытую. Я отчаянно искал способ её спасти, но она твёрдо стояла на своём, сколько бы истерик я не устраивал.

— Я достаточно пожила, — сказала она мне, похлопывая меня по руке.

Её рука выглядела меньше, чем я помнил, морщинистой и слабой. Моя тоже выглядела старой, но это была ложь. За прошедшие годы я менял свою внешность, чтобы соответствовать Роуз, но внутри я всё ещё был молод. Лёгкое касание её пальцев заставило новые слёзы появиться в моих глазах.

— Ты могла бы жить дольше, — сказал я, снова пытаясь её убедить.

Она покачала головой:

— Я люблю тебя, Мордэкай, но меня там ждут. С моей стороны неправильно просить ещё времени. Я снова готова его увидеть.

«Но меня не ждёт никто», — хотелось закричать мне. Пенни на самом деле не умерла — она всё ещё была заперта в чистилище, в каком-то странном уголке моего сердца. Смерть Роуз должна была создать второй шрам, который грозил оказаться не меньше, чем от потери Пенни. Я не мог себе представить, как я это переживу. Я не хотел это переживать.

— Я всё ещё говорю с ней порою, — сказала Роуз. — Ей очень нравится слышать о детях.

— Что? — Я не мог поверить её словам. Она, наверное, была во власти галлюцинаций.

Протянув руку, она притянула мою голову вниз, и поцеловала в щёку:

— Прости, что не говорила. Она подумала, что так будет лучше.

— Пенни подумала? — я едва мог выговорить слова.

Роуз кивнула:

— Помнишь, когда Дориан вернулся? Она думала, что с ней может получиться так же. Она не хотела бередить старые раны. Она хотела, чтобы ты был счастлив.

Я плакал, всхлипывая.

— Сколько раз? — наконец смог выдавить я.

— Раз в несколько лет, — ответила она. — Каждый раз, когда ты становился грустным, или ударялся в воспоминания о прошлом. Она будила меня посреди ночи, и мы с ней разговаривали.

— И как она себя чувствовала? — спросил я.

Роуз закрыла глаза:

— Довольной… и также грустной. Она не хотела всё пропускать. Она пыталась это скрывать, но знала её слишком хорошо, чтобы она меня могла одурачить. Время для неё текло иначе. Она всё ещё выглядит прежней. Думаю, за все годы, что мы с тобой были вместе, она прожила только месяц. — Голос Роуз начал уплывать, будто она видела сон. — Я его вижу, Мордэкай.

— Скажи ему, что ему придётся подождать ещё, — воскликнул я.