Майкл Мэннинг - Отрезанный мир

— Леди, какая часть в слове « нет» вам непонятна?

Её взгляд заледенел:

— Та часть, где ты используешь своё положение, чтобы убедить отчаявшихся молодых женщин позволить тебе всунуть в них сморщенную репку, которая у тебя вместо мужского достоинства.

Надзиратель покачнулся, выпучив глаза:

— Ложь! Я же сказал, что это всё поклёп!

— Неужели? — мягко сказала Роуз с ноткой опасности в голосе. — Потому что у меня есть несколько молодых женщин, которым не терпится описать твою репкуЛорду Уотсону. Если они лгут, как ты утверждаешь, то тебе лишь нужно спустить твои измазанные жиром штаны, чтобы доказать обратное. Уверена, суд это весьма позабавит.

— Вы блефуете, Леди. Не верю, что вы всех тех девчонок убедили признаться в этом, — предостерёг Рэйган.

Роуз показала зубы, и шагнула вперёд, из-за чего тюремщик был вынужден отступить:

— Мне это никаких неудобств не доставит. Я уже получила разрешение Королевы. А тебя уведомила лишь как формальность. Можешь узнать у неё сам, пока я буду делать доклад Лорду Уотсону.

Рэйган молча глазел на неё какое-то время, подозрительно сощурившись.

Она продолжила наступать:

— Ты ведь не забыл, что пленник — родственник Королевы? Думаешь, она хочет, чтобы её родич появлялся в суде, выглядя как грязный бродяга? — Она приостановилась, с отвращением осмотрев надзирателя с ног до головы: — Впрочем, учитывая твою собственную гигиену, ты, наверное, не увидишь разницы. — Не дожидаясь ответа, она подняла корзину, и направилась к выходу. — К Лорду Уотсону я схожу утром.

Прошла едва ли секунда, прежде чем Рэйган крикнул ей вслед:

— Постойте! Давайте не будем спешить. Я не хотел вас сердить.

После этого он присмирел, и Роуз знала, что больше с его стороны проблем не будет. Прежде она не была полностью уверена, что он будет потакать её желаниям, но теперь не сомневалась, что смогла бы, наверное, даже пронести в темницу оружие, а надзиратель и глазом не моргнёт. Она слишком хорошо была знакома с подобными Рэйгану людьми. В сердце своём он был трусом, и когда она сломала его как следует, он перевернулся к верху лапками как бесхребетный пёс, каковым он и являлся.

Она ещё минуту или две унимала его страхи, а потом удалилась. Как только она отошла от его кабинета, Роуз произнесла в пустоту:

— Были проблемы?

— Было потрясающе! — искренне воскликнула Элэйн. — Я думала, что он обмочится — настолько он был напуган. Как тебе удалось этого добиться?

— У нас у всех есть свои таланты, дорогая. Я родилась вот с таким. К сожалению, мне слишком часто приходилось им пользоваться. Ты достала?

— Конечно, — сказала молодая волшебница. — Было не слишком трудно. Мне просто нужно было прикрыть шкафчики иллюзией, которая заставляла их выглядеть по-прежнему закрытыми. Плюс заклинание для глушения звуков и немножко времени, чтобы повернуть цилиндры замка — и готово. Ты дала мне гораздо больше времени, чем требовалось.

Роуз слегка кивнула:

— Спасибо, Элэйн. Оставь пояс у меня на кровати, а потом иди искать твоих сообщников. Больше мне ничего не понадобится до окончания суда — если всё пойдёт плохо. — Она снова пошла дальше. Добравшись до первого лестничного пролёта, она начала спускаться, а потом снова заговорила: — Элэйн?

— Откуда ты знала, что я здесь? — спросил бестелесный голос молодой леди.

— Угадала, — призналась Роуз. — Не следуй за мной вниз. Тебе нужно уйти.

— Меня они ни за что не заметят.

— Я понятия не имею, на что способна магия камеры, в которой он находится, — объяснила Роуз. — Я также не могу быть уверена, что могут Тирион и Гарэс. Архимаги вроде бы способны почти на что угодно.

— Но они не могут…

Роуз перебила её:

— Я не буду повторяться, Элэйн. Это слишком важно. Уходи, сейчас же. — Она превратила свои слова в угрозу, позволив воображению собеседницы самостоятельно придумать, что именно Роуз сделает с ней, если та поставит план под угрозу.

Ответом ей была лишь тишина, поэтому, чуть погодя, Роуз снова стала спускаться вниз.

Я с ожиданием пялился на каменную стену, дожидаясь её прихода. У меня было полно времени подумать о нашей странной вчерашней встрече. Кроме времени на раздумья у меня ничего иного и не было, по правде говоря.

Первым делом я решил, что случившееся между нами было ужасной ошибкой. Многодневное заключение в темноте запутало мне мозги и ослабило мою решимость. Я отлично знал, что считал Роуз привлекательной. А кто бы не счёл? Я также был готов признать, что дело было не только в этом. Мы не одно десятилетие дружили, и наш вчерашний миг был не первым моментом, когда я чувствовал, наверное, слишком сильное влечение к Роуз.

«А вот это — ложь», — сказал я себе. «Ты влюблён в неё».

«Заткнись», — молча обругал я себя, хотя и знал, что это была правда. То был мой самый глубокий, самый тёмный позор, уже давно — возможно, с тех самых пор, как мы познакомились.

Но у меня всегда была Пенни, и я любил её так же сильно. Слишком сильно, чтобы сотворить какую-нибудь глупость. За прошедшие годы меня искушали другие женщины, но противиться этим искушениям было довольно легко. Роуз же никогда не выказывала ни малейшего намёка на то, что может пересечь черту. За это я её уважал.

Случившееся вчера было жестом сострадания, или утешения, и я стыдился продемонстрированного мною животного влечения. Да, мы ничего не сделали, но я лапал её подобно похотливому зверю, а она была слишком сдержанной, чтобы меня застыдить.

Я сомневался, что она когда-нибудь станет уважать меня как прежде, но если я попрошу прощения, и постараюсь всё исправить, то, как я надеялся, мы сможем продолжить нашу дружбу. «По крайней мере до тех пор, пока меня не повесят».

«А когда я умру, то, может, Пенни простит меня за мимолётную слабость», — несчастно добавил я.

Я снова услышал её голос. «Я — женщина. Обними меня как женщину». Я заскрипел зубами от фрустрации, думая про себя: «Весьма уверен, что это отнюдь не значило «трахни мою ногу». Уже наверное в сотый раз моё лицо покраснело от мыслей об этом.

Когда стена растаяла, и в камеру потёк свет, я едва не вскочил на ноги, с надеждой на лице и отсутствием мыслей в голове. Я был очень разочарован, когда в камеру вошёл Гарэс Гэйлин.

Рыжебородый архимаг молчал, долго изучая меня взглядом, без всякого выражения на лице. Я непокорно пялился на него в ответ.

— Суд будет послезавтра, — наконец сказал он.

— Ты ещё не разослал приглашения? — спросил я. — Я ещё даже не закончил список гостей.

Гарэс смотрел на меня, не улыбаясь:

— Ты, возможно, думаешь, что мне тебя ни капли не жаль, но это не совсем так.

— Уверен, тебе так же больно, как и мне, Гарэс, — ответил я с очевидным сарказмом. — Надеюсь, в грядущие годы ты с теплотой будешь вспоминать время, которое мы провели вместе.