Майкл Мэннинг - Сын кузнеца

Герцог и Торнбер были по-прежнему отрезаны от нас, теперь окружённые дюжиной нападавших. Убийцы всё ещё были дезориентированы, и Торнбер сражался как обезумевший бык, размахивая во все стороны стулом, разбивая головы. Несмотря на это, их всё равно бы убили, если бы Дориан не пришёл на помощь своему отцу. Он вместе с Сэром Келтоном побежал в атаку, и прорубил себе дорогу к отцу.

Я никогда прежде не видел, чтобы Дориан так сражался, и надеюсь больше не увидеть. Он стал демоном бойни, держа по одному мечу в каждой руке. Я задумался, где он нашёл второй клинок, и только позже узнал, что он подобрал выпавший меч Дэвона. Дориан бежал на преграждавших ему путь убийц, и пока он двигался дальше, те отступали, роняя оружие и крича от ран, которые он им нанёс. Он косил их как коса по спелой пшенице.

Достигнув Герцога и своего отца, он приостановился, чтобы бросить меч в левой руке Лорду Торнберу, ловко его поймавшему. Вдвоём они стали сражаться по обе стороны от Герцога, неуклонно пробиваясь к Сэру Келтону и его людям.

Пока всё это происходило, я занял место среди охранников, пытавшихся построиться в оборонительный строй. Справа от меня Марк со смертоносной эффективностью орудовал мечом. Я попытался сделать то же самое, но я был гораздо менее умелым, и если бы не мой магический щит, то меня убили бы уже несколько раз. Мы пытались отбросить нападавших назад, но их было слишком много. В одиночных поединках стражники Герцога были лучше убийц, но у тех был многократный численный перевес. Нас теснили, шаг за шагом, пока они не отбили у нас более половины главного зала, и теперь мы были ещё дальше от двух Торнберов и Герцога, по-прежнему сражавшихся за свои жизни.

Стражники падали один за другим, и теперь у нас было меньше тридцати человек — этого едва хватало на то, чтобы встать в строй поперёк помещения. Падут ещё несколько — и нас задавят.

— Дориан! — заорал я. — Беги!

На секунду он поймал мой взгляд, и я надеялся, что он понял. Он что-то сказал своему отцу и Герцогу, и они повернулись спиной к тем нападавшим, что были перед ними, бросившись в сторону тех, что оставались между ними и нашим строем.

« Лэет Бэрэк » — крикнул я, поместив центр заклинания у них за спиной. Звук, вероятно, их оглушит, но они хотя бы смотрели в противоположную сторону, и находившиеся у них за спиной люди были ослеплены. Мощный звук выбил из колеи тех, кто был перед нами, и мы отбили у них несколько футов, когда некоторые из них пали.

Лорд Торнбер и его сын прорубались к нам через ошеломлённых врагов, а Герцог добивал тех, кого мог, найденным им длинным кинжалом. На миг показалось, что они доберутся до нас целыми и невредимыми. Пять шагов, десять, они были почти с нами, когда двое нападавших сумели ударить по Лорду Торнберу одновременно. Один клинок он остановил, а от второго почти увернулся, но возраст предал его, и он оказался недостаточно быстр. Меч вошёл в его туловище прямо под грудиной.

Дориан происходил из крепкого рода — старший Торнбер поморщился, и схватил своего убийцу. Подтащив его поближе, он вогнал в нападавшего свой меч, прежде чем упасть вместе со своим умирающим врагом. Когда его отец пал, я услышал сорвавшийся с губ Дориана крик — звук, который я никогда не забуду, — но тут уже было ничего не поделать. Лорд Торнбер был мёртв.

Дориан сразил второго нападавшего, и мог бы броситься обратно в драку, но Герцог остановил его, положив ладонь ему на плечо. Вместо этого они перепрыгнули через последнего сражённого нападавшего, достигнув нашего строя. Я увидел лицо моего друга, когда он прошёл мимо меня — забрызганный кровью, с текущими из глаз слезами. Я бы поговорил с ним, но у меня не было слов, а убийцы навалились на нас сильнее.

Герцог взял себе меч, и строй усилился Дорианом в наших рядах, но нас всё равно было едва больше тридцати, а в зале перед нами было несколько дюжин, даже пожалуй сотня одетых в чёрное убийц. Закончиться это могло лишь кровью, и не в нашу пользу. Пока мы сражались, я увидел, как некоторые женщины и благородные леди поднимали мечи павших и поддерживали строй. Среди них были Роуз и Пенни. Я увидел, что даже Ариадна вооружилась, хотя в битву вступать не пыталась.

Дженевив Ланкастер стояла позади нас, крича на тех, кто не мог или не хотел сражаться, организуя их для постройки баррикады из столов и сломанной мебели — когда я увидел это, у меня появилась идея, которая могла либо спасти нас, либо вызвать мою смерть от перенапряжения. С тех пор я усвоил, что мои идеи всегда имеют такой смешанный эффект.

Мы отступили за импровизированную баррикаду из упавших столов и сломанных стульев. Назвать её баррикадой можно лишь с некоторой натяжкой, должен признать, но она дала нам небольшое преимущество. Она препятствовала нападающим, позволяя нам проще убивать или ранить их, пока они пытались перебраться через перевёрнутую мебель. Они ненадолго отступили, чтобы скоординировать последний рывок, и бой приостановился.

— Дженевив! — крикнул я Графине. — Мне нужна твоя помощь, у меня есть план.

Она кивнула, и быстро подошла ко мне. Дженевив видела достаточно, чтобы осознать: что бы я ни сделал, это было лучше, чем альтернатива.

— Что мы можем сделать? — спросила она меня.

— Возьмите из огня сгоревшие брёвна. Мне нужна черта от одной стены помещения к другой, настолько прямая, насколько возможно, — сказал я ей.

Потребовалось ещё несколько слов, чтобы объясниться, но наконец она поняла меня, и сразу же отправила людей в обе стороны помещения, собирая сгоревшую древесину, чтобы прочертить линию.

Журнал Вестриуса упоминал о том, как великие волшебники прошлого использовали свою силу, чтобы создавать огромные щиты для защиты зданий или людей в военное время. Часто необходимое усилие убивало их, особенно если они делали это без надлежащей подготовки. Мои собственные эксперименты уже показали мне, как много энергии требовалось, чтобы сделать что-то без слов, в отличие от совершения того же с применением оных. Я уже знал нужные для создания щита вне моего тела слова, но был и другой способ увеличить эффективность — использовать символы или отчётливо начерченные линии, наподобие круга призыва. Я не был уверен, насколько мне могла помочь простая черта, но повредить она точно не смогла бы.