Майкл Мэннинг - Сын кузнеца

Огонь погас за несколько секунд, и я ощутил, как что-то потянуло мой экран. Воздух внутри был весь израсходован, создав вакуум, и тот тянул мой экран на себя. Враги по большей части погибли, а те, что были ещё живы, задыхались. Дэвон всё ещё стоял, его собственный щит сберёг его, но у него выпучились глаза. Он открывал рот, пытаясь вдохнуть, но вдыхать было нечего, только дым и пепел.

Он начал биться своим разумом о мой щит, используя свою силу подобно тарану, даже не трудясь использовать слова. Он всё равно не мог говорить. Пока он боролся против меня, стало темнее, поле моего зрения сузилось, будто я стоял в туннеле. Я долгую минуту держал щит, прежде чем Дэвон упал, а потом я подержал его ещё несколько минут. Я должен был удостовериться, что он мёртв.

Люди кричали, и кто-то меня тряс, но я их игнорировал. Я отказывался отпускать моё заклинание, пока Дэвон Трэмонт не был вне всяких сомнений мёртв. Пенни стояла передо мной, и я видел, что она кричала на меня, но я не понимал её слова. Наконец она дала мне пощёчину, и экран обрушился. Воздух наполнили дым и пепел, и люди закашлялись.

Я посмотрел на неё:

— Зачем ты это сделала? — сказал я.

— Потому что ты убивал себя, идиот! — ответила она мне, и тут пол набросился на меня. Она попыталась меня поймать, но смогла лишь смягчить моё падение. Я посмотрел на неё снизу вверх; она никогда не казалась мне такой милой.

— Твой нос похож на картофелину, — со смехом произнёс я, и потерял сознание. «Дурость бессмертна», — думал я, погружаясь во тьму.

Очнулся я в тёмной комнате. Я долго лежал неподвижно, пытаясь понять, как я туда попал. Постепенно я осознал, что рядом со мной кто-то лежит, и миг спустя я определил, что это Пенни. Её с головой выдал храп, который стал хуже прежнего, вероятно — из-за её носа. Я скользнул рукой в её сторону, и обнаружил, что она была одета в ночную рубашку. Какая досада. Она зашевелилась, и храп прекратился — в темноте я почувствовал на себе её взгляд, хотя не был уверен, что она могла видеть, так как в комнате было хоть глаз выколи.

— Ты не спишь? — тихо спросила она.

— Не уверен, это могут быть и небеса, — ответил я, передвинув свою ладонь ей на плечо. — Наверное всё-таки не сплю, потому что на небесах все девушки голые.

— Идиот, мы думали, что ты умираешь, — сказала она. — Я думала, что потеряю тебя.

— Мне следовало сперва написать тебе письмо — тогда бы ты чувствовала себя лучше, — с сарказмом ответил я. Я уже упоминал свои бесподобные навыки общения с женщинами?

Она для разнообразия не разозлилась:

— Я не могла сделать это, не оставив тебе чего-то, не объяснившись, — сказала она, и мне не понравилось, как звучал её голос — в нём был глуховатый отзвук, будто она готова была расплакаться.

Я как мог постарался её отвлечь:

— А почему ты вообще попыталась убить Дэвона? Тебе настолько хочется умереть?

Она объяснила случившееся — её видение, убийство Отца Тоннсдэйла, и её решение извлечь наибольшую пользу из ситуации, избавившись от Дэвона Трэмонта. Я тихо слушал, поражаясь её хладнокровию. Эта милая женщина убила предателя, и полностью скрыла от меня этот факт. Потом она спланировала убийство, и я об этом совершенно не знал. Я бы боялся лежать с ней в одной кровати, если бы не был абсолютно уверен в том, что она была на моей стороне.

— У меня, по крайней мере, была хорошая причина для всего, что я делала. В отличие от тебя… ты пытался убить себя в конце, даже после того, как они все умерли, — закончила она.

— Неправда, я пытался удостовериться, что они были мертвы, — ответил я.

— Ты идиот, — парировала она.

— А ты — двойная идиотка, нос-картошкой! — остроумно ответил я. К счастью, на этот раз она распознала юмор в моей шутке, захихикала, и вскоре мы оба смеялись. Усталость накатила на меня волнами, и я решил ещё поспать. Прежде чем заснуть, я осознал, что не ощущаю её своим разумом. Я вообще ничего не ощущал. Я был слеп, но глаза-то как раз у меня работали.

На следующий день я проснулся рано утром, чувствуя себя потрясающе хорошо. По справедливости, мне полагалось быть мёртвым — но вместо этого я был голоден и чрезвычайно хотел пить. Пенни в комнате не было, поэтому я вызвал обслугу номера:

— Эй! Кто-нибудь! Я знаю, что вы снаружи, шайка стервятников. Я не мёртвый! Я хочу еду, и что-нибудь попить! — крикнул я. Вообще-то я не знал, находился ли кто-то у меня за дверью, так как видел только глазами. Но, видите ли, я умный — я знал, что каждый раз, когда герой сражает дракона, жители деревень всегда ждут снаружи, чтобы принести ему еду и выпивку. Обычно там ещё фигурируют благодарные девственницы, но я не думаю, что Пенни одобрила бы, попроси я о них.

И точно — в комнату сунулась голове Бенчли:

— Вы звали, сэр?

— Да, спасибо, Бенчли. Входи, — сказал я, и он вошёл в комнату со своим обычным апломбом. Я проигнорировал его безупречные манеры, и начал заказывать: — Мне нужно, чтобы ты пошёл, и убил корову. Только не маленькую, а большую, жирную. Приготовь её, и сразу же принеси.

Он поднял бровь:

— Конечно, сэр.

— Постой, забудь. Готовка займёт слишком долго, просто убей её, и подними сюда, я съем её сырой.

Он кивнул, и ушёл, дерзкий ублюдок. Я подозревал, что он мог не принять меня всерьёз. Конечно, я так же легко мог спуститься, и взять еду самостоятельно. Моё тело казалось на удивление целым, но им это знать было необязательно. По крайней мере — пока.

Поскольку я был один, я воспользовался возможностью облегчиться. Если быть точным, ночной горшок предназначен для использования ночью, чтобы не ходить далеко к уборным, но мне захотелось посвоевольничать. Я также изучил своё лицо в зеркале.

Б-р-р! Я выглядел так, будто был с очень тяжёлого бодуна. Жаль, что я на самом деле не пил. Шрам у меня на щеке был уродливым и красным, а кожу явно срастили наскоро. «Но всегда можно сказать дамочкам, что шрам получен на дуэли», — подумал я. А потом осознал, что он и был получен от меча — события предыдущего дня казались почти нереальными.