Карина Демина - Драконий берег

И когда она появлялась, мистер Эшби прикрывал манекен тряпкой.

— …и с талией, — я отряхнула руки и вновь запустила в рыхлую гору. Ну же, где ты… ненавижу такую вот игру в прятки. — И головы, как я понимаю…

Я раздвинула опилки. И еще… и потом подметать придется. Ничего. Где метла стоит — знаю, а сейчас меня вело желание немедленно докопаться до проклятого шара и вернуть его в коробку.

— Отдельно. Лица там не было. То есть, чтобы совсем подробно…

— Совсем подробно, значит, — Томас потрогал манекен, который к прикосновениям остался равнодушен. Он стоял, готовый исполнить свое предназначение. — Интересно…

— Ага…

Мой палец за что-то зацепился. Тонкое и… очень тонкое. Холодное. Железное.

Золотое.

Я вытащила цепочку изящного плетения, на которой покачивалась махонькая подвеска с синим камнем.

А это что за…

Покосившись на Томаса, увлеченного манекеном, я поспешно сунула находку в карман.

Дом стоял на отшибе и выглядел так, будто вот-вот развалится. Лука терпеть не мог вот такие дома, которые и выглядели зловеще, и хранили, как правило, много всякого дерьма. Почти как люди. И сейчас он разглядывал его издали, позволяя Майклу шевелить руками и губами.

Со стороны маг смотрелся полным придурком.

И это не могло не радовать.

Вежливый, мать его… слишком уж вежливый и внимательный к Милдред до того, что охота ноги переломать. Или руки, которые тянутся туда, куда не следует.

— Пусто, — с явным сожалением признал маг, вытирая вспотевшие ладони о штаны. — Есть остаточные следы, но настолько остаточные, что даже принадлежность к роду человеческому определить получится весьма условно. Зато высока концентрация аномальной силы.

Это еще что за хрень?

— Вы ведь были здесь? — Майкл повернулся к шерифу, который важно кивнул. — Вот… и не так давно. И долго?

— Ночь провел.

— Всю ночь. След должен быть четким, а он, что дым по траве.

Поэт, чтоб его… желание сломать магу руки стало почти непреодолимым, и лишь легкое прикосновение Милдред вдруг успокоило.

— Здесь слишком нестабильное поле, — Майкл, впрочем, огорченным не выглядел, он раскрыл чемодан, вытащил оттуда нечто, похожее на треногу из лозы, оплетенную тонкими серебристыми нитями. Вершину венчал кусок оплавленного металла, в который впаяли пару камней. — И потому стандартные методы поиска, как я и предполагал, будут абсолютно неэффективны.

Следом появилась трещотка.

И головной убор из перьев, который Майкл водрузил на голову.

— Сойка, — пояснил он, погладив слегка растрепанные перья. — Сам ловил.

Сойку было жаль.

Хмыкнул шериф. И едва слышно щелкнула камера, запечатлевая мага при работе.

— И что вы собираетесь делать? — поинтересовалась Милдред, которая совершенно не стеснялась задавать вопросы.

— Искать… бытует мнение, что стандартные методы отчасти ограничивают нас. Они эффективны лишь там, где магическое поле имеет более-менее стабильный уровень насыщенности и напряженность не выше двух единиц по шкале Риттенбаха.

Ни о чем не говорит. А Милдред вот кивнула.

— В нашем же случае нарушаются оба параметра. Драконы… — Майкл посмотрел на небо. И Лука тоже посмотрел на небо, лишь отметив, что небо это чистое и никаких драконов в обозримой близи не наблюдается. — Создают одновременно и избыток энергии, и нестабильность, которую компенсировать практически невозможно. Вместе с тем, обращаясь к практикам народов, живущих в подобных условиях, мы видим…

Все-таки маг — зануда.

Лука отошел. Он не собирался уходить далеко, просто надоело это слушать. Да и дом… тревожил. Пожалуй. Лука прислушался к ощущениям.

Так и есть.

Ему не просто не нравилось это место. Оно вызывало неясную тревогу и злость. И желание не то бежать, не то драться.

— Кто здесь жил? — вопрос он задал, почувствовав приближение человека.

И ведь ступал шериф бесшумно, сразу охотника видать, вот только дичью Лука был на редкость неудобной.

— Егеря… в основном. Первого, если верить легенде, Эшби привел. Или привез? — шериф на дом смотрел равнодушно. Не видел в нем ничего-то необычного.

Лука с подобным сталкивался.

Люди ко всему привыкают, даже к темным, перекошенным домам. Или таким же душам, которые порой обретались в зданиях светлых, где, казалось, не место злу. Люди учатся не обращать внимание на странности, и потом вполне искренне удивляются собственной слепоте.

И этот из таких.

Или из других? Из тех, кто достаточно умен, чтобы понять, когда чужая странность становится опасной, но по каким-то, одному ему ведомым причинам, он не станет говорить. Или мешать. Или делать хоть что-то, что выдаст его знание. Потом, когда правда о странностях соседа выходит наружу, они искренне делают вид, что удивлены, что не ждали ничего-то подобного, что…

— Дом тут специально построили, чтоб от людей подальше. Это сейчас город разросся, а тогда лес стоял, да… и пустыня начиналась дальше. Много дальше. Раньше тут и конюшни имелись. Сарай. Скотину держали какую-никакую. Дерри сказывал.

— Кто такой Дерри?

— Егерь. Был. Пару лет, как помер… — шериф размашисто перекрестился и жест этого его показался вполне искренним. — Рак. Долго держался. Уну выучить хотел. Выучил.

— А где эта ваша…

— Кто ж знает, — шериф упер приклад ружья, которое он таскал с собой повсюду, в землю. — Может, у драконов. Может, еще где. Я ей не сторож.

А вот теперь лжет.

Знает он, где эта девица шляется, но не считает нужным говорить. Он, конечно, понимает, что и Лука, и другие приехали не в бирюльки играть, что дело серьезное, но все одно считает их чужаками. А своих надо защищать.

Даже когда защищать не надо.

— Явится. Никуда не денется.

— А не боитесь?

— Чего?

— Мало ли, — Лука все же подошел к дому. И камни заскрипели под его тяжестью. — Вдруг да прибьют.

— Уна не такая, как эти ваши девицы, — шериф перехватил ружье.

Интересно, а до ветру он тоже с ним ходит? И главное, держит этак, небрежно, будто не ружье, а дубинку железную.

— К ней просто не подберешься, да и драконы чужака не пустят…

Интересное уточнение.

Лука остановился у тропы, которая огибала дом с севера. За нею начиналась пустыня, темно-красная, раскаленная и пышущая жаром. А вот ветер летел ледяной, и это несоответствие заставляло хмурится, потому как телу было не понятно, мерзнуть ему или задыхаться от жары.

Шериф отстал, позволив Луке оглядеться. А посмотреть было на что. С этой стороны дом выглядел почти обычно. Деревянный настил. Доски поют на разные голоса, то вздыхая, то приговаривая.

Кресло.

И плед, переброшенный через него. Низкий столик, на котором, придавленная камнем, лежит газета. Свежая, что характерно. А вот кружку песком засыпано.