Олег Говда - И королевство в придачу - 2

Поторопился с выводом. Завопивший дурным голосом глашатай гипотезу о школьной реформе опроверг:

— Спешите видеть! Только сегодня! Свирепый Бык и Скала! Чемпион Сорбона против последнего из Безликих! Два лучших гладиатора империи на песке Семипалатинска! Не упустите возможность! В живых останется только один!

— Здорово! — восхитился Сивый. — Вот это повезло! Черт! Входные билеты, наверно, целое состояние стоят… А, плевать. Годового жалования не пожалею, только б увидеть в деле последнего бойца из личной охраны императора. Это же не человек — зверь. Быстрый и ловкий, как горный лев! И смертоносный, как черная мамбона.

Гм… Или у меня с математикой нелады, или публику разводят, как президенты пчел. Сколько же ему лет, если Империи уже, как минимум, несколько поколений не существует? Черт! Ну, почему у меня всегда так? Важные факты мимо ушей пролетают, а ерунда всякая, как планктон в китовом усе застревает. Не мог точнее запомнить, когда мэтр Игнациус историю Ковыра излагал? И переспросить нельзя…

Ладно. Поживем — побачим. Не стоит забывать о том, что я в мире магии. А значит, возможно, все что угодно.

— Думаешь, ланисты* (*Lanista, лат., — хозяин гладиаторской школы) так дорого за своих бойцов попросят?

Сивый поглядел на меня, как на умалишенного или святотатца, позволившего себе усомниться в существовании бога.

— Я к тому, — пришлось объяснить, — что вряд ли в городе отыщется слишком много народу, готового, как ты, выложить целое состояние за один бой. А нет ничего хуже для репутации цирка, чем полупустые трибуны. И устроители боя это отлично знают. Так что готов спорить на билет, что цена за вход не превысит стоимости хорошего ужина.

Во завернул. Даже Гордей, вполуха прислушивавшийся к разговору, поглядел уважительно. Ну так высшее образование не только в умении логарифмической линейкой мух бить, иногда им пользоваться состоит. Ловушка трехуровневая. Первое — что значит «хороший ужин»? Второе — в каком заведении? А в виде заключительного аккорда — кто ужинать будет? В смысле, аппетита.

Но на слух звучало вполне невинно, Сивый задорно плюнул в ладонь, и мы скрепили спор звонким хлопком.

* * *

— Две серебренные монеты, — объявил стоящий на проходе в цирк одноглазый верзила с устрашающим шрамом поперек левой щеки.

Сивый вздохнул и молча достал из мешочка на поясе четыре монеты. Чтобы старшой не так сильно переживал проигрыш, я по собственной инициативе купил, у стоявших неподалеку разносчиков, кувшин вина и парочку больших пирогов с мясом. Мимолетно подумав, что если золотой запас королевства начнет иссякать, надо будет заняться выращиванием подсолнуха. Если подобные развлечения здесь не редкость, то пара-тройка торговок жаренными семечками быстро бюджет залатают. Это ж неиссякаемый источник дохода. Не считая пользы от самого масла. Не все ж оливковое хлебать.

Цирк, откровенно говоря, разочаровал. Не Коллизеум, нет… Сама арена даже чуть поменьше обычной цирковой. Разница в том, что от мест для зрителей ее отделяет не низкий парапет оббитый плюшевой тканью, а высокая дощатая стена. Примерно в полтора роста, имеющая небольшой наклон внутрь, затрудняющий возможность выпрыгнуть с арены на трибуны. Зверям… А уже над всем этим возвышается амфитеатр. На глазок — мест пятьсот.

С другой стороны, чего я привередничаю? Здесь же не собирались устраивать гонки колесниц, соответственно гигантоманией не страдали и за размерами не гнались. А для того, чтобы парочка рабов могла друг дружке кровь пустить или хищника кабана затравить — места более чем достаточно. Еще и побегать придется. Если кто трусоват окажется и умирать под бурные аплодисменты не захочет.

Кстати, о рабах. Неувязочка получается. Насколько я разбираюсь в истории, здесь не рабовладельческий уклад, а феодализм с тенденцией развития в сторону конституционной монархии. В том смысле, что закон защищает не только дворян, но и простой люд. Пусть не во всем и не везде, но и не крепостное право. Кого же ланисты на ринг… тьфу, на манеж выставляют? Надо будет осторожно расспросить Сивого.

Потом…

Когда усядемся.

Кстати, никаких билетов с местами и нумерации скамеек. Где упадешь — там и твое. Если не сдвинут более сильные и нахрапистые. Попади я сюда сам, прижался бы к какой-нибудь стеночке и стоял. Но старший охранник уверенно пробирался куда-то правее и вверх, так что мне не пришлось думать — пристроился в кильватере и тащился следом. А тот, как ледокол, расталкивал зазевавшихся. Где беря горлом, где кулак демонстрируя, а где и тумаком награждая. Единственно — ни разу меч не хватал. Видимо, тут за кровопролитие на трибунах строго наказывают. И это правильно… Разгоряченных видом пролитой крови и выпитым вином, случись что, с брандспойта не разлить. А тут дамы, и даже дети.

Сурово сдвинутые брови и властно выставленный подбородок, а так же рука хоть и мирно, но уверенно покоящаяся на оголовье кошкодера, производили нужное впечатление. Так что до того места, куда стремился Сивый, мы добрались относительно быстро и без дополнительных приключений. Только один раз он и какой-то вояка орали друг на другу и теребили пояса дольше обычного. Я уж думал, что дойдет до потасовки, но инцидент закончился тем, что упертый воин хлопнул Сивого по плечу и пошел дальше вместе с нами.

Потолкались еще немного и наконец-то уселись. Чем именно эти места были лучше других, дилетанту не понять. Но раз уж Сивый приложил столько усилий, чтобы сюда пробраться, значит, остальные хуже. Я привстал, чтобы оглядеться, и тут же на меня заворчали и засвистели те, кто сидел сзади. Поскольку ряды располагались с перепадом высот, я не понял, в чем проблема, а когда оглянулся — понял, что до меня никому нет дела. Зрители дружно возмущались чем-то происходящим на арене.

Любопытство не порок, а свойство характера человека разумного. Иначе фиг бы он таким стал.

Я быстро вернул телу начальное положение, сунул Сивому в руки кувшин, а сам уставился на манеж, пытаясь понять, что именно вызвало столь единодушное негодование.

Оказалось, непристойные жесты, брань и плевки толпы адресованы были устроителю представления. Видим, он объявил не то, что ожидала алчущая зрелищ толпа.

— И чего шумят? — философски пожал мощными плечами новый знакомец, который представился нам как Шершень. — Как первый раз на играх. Кто же начнет представление с главного боя? Могли бы, правда, сегодня и кого поинтереснее «безглазых» на разогрев пустить.

Я не сразу понял, что он имеет в виду. И только когда внимательнее присмотрелся к паре гладиаторов вышедших на арену, понял, что в их шлемах нет других прорезей, кроме ротовых, да и те забраны густой сеткой. То есть бойцам предстояло сражаться практически вслепую, наугад нанося удары чем-то вроде кос, насаженных торчком. К слову, если верить летописцам, страшное оружие, оставляющее в теле жертвы жуткие, очень плохо заживающие раны. Во всяком случае, даже панцирная конница опасалась столкновения с отрядом косинеров больше, чем лобовой атаки на шеренги пикинеров.