Олег Говда - И королевство в придачу - 2

Наполненные кубки дружно взлетели над столом и опрокинулись в глотки.

Говорят, что если женщине нравится смотреть, как ест ее мужчина, это самое верное подтверждение любви. Ибо именно в момент поглощения пищи наиболее явно видна истинная сущность человека.

Не знаю, как там насчет силы злой любви, но глядя как жрут господа советники, я искренне посочувствовал их половинкам.

«Эх, не голодали вы, барин…» — со смешком промелькнула мысль, и я опустил голову, чтобы не рассмеяться.

В конце концов, мне с ними детей не крестить. Зато с такими представителями рода человеческого намного проще вести дела. Подвесить перед носом морковку поаппетитнее, и все… Как там кот Базилио пел? «На жадину не нужен нож, ему покажешь медный грош и делай с ним, что хош!»

Этих за грош не купить, золотишком придется побряцать, но в конечном итоге все вернется сторицей.

Чтобы не мешать советникам насыщаться, я тоже отдал должное угощению. К слову, весьма недурственному.

— Скажите, мэтр, а долго надо учиться, чтобы вот так… одним движением… Я к чему спрашиваю… — указал взглядом на увлеченно грызущего гусиную ногу Прудика. — Нам с Мэтью много путешествовать приходится. И такое умение весьма пригодилось бы.

Маг добродушно рассмеялся.

— Такое, наш юный друг, наверняка уже сумеет. Может, не так ловко и эффектно, но…

Мэтью непонимающе посмотрел на городского чародея. Я тоже.

— Эти яства не созданы магическим путем. Они плод усилий поваров из лучшей в Семипалатинске гостиницы. Я всего лишь поспособствовал перемещению блюд.

— То есть, вы их … оттуда… сюда… это… — трудно сформулировать мысль, особенно с полным ртом.

— Только чтоб не остыло, — кивнул мэтр Клэопетрус. — Многие блюда в холодном или разогретом виде теряют вкус. А переносить людей… Пришлось бы плести более сложный аркан. Да и к чему? Разве здесь хуже?

— Ну что вы, мэтр. У вас замечательный дом. Очень мило и уютно.

Какое-то время мы продолжали перебрасываться малозначительными фразами, пока интенсивность звуков, издаваемых советниками, не пошла на убыль. Первый, так сказать, голод толстяки утолили и продолжали есть уже почти культурно. Что означало: созрели для дальнейшей беседы. И надо было ловить момент, пока от сытости их не повело в сон.

— Господа, я хотел бы поднять кубок в честь славного города Семипалатинска и его мудрых управителей.

Троица свои кубки подхватила, но глядела на меня с некоторым недоверием. Не насмехаюсь ли?

— Только слепой может не заметить, как расцвел город под вашим управлением, господа советники. Куда не глянь — сразу чувствуется умелая рука опытного и рачительного хозяина. Ваше здоровье…

— Спасибо, ваше высочество…

— Благодарствуем…

— Вы слишком снисходительны к нашим скромным деяниям.

В общем, любезностями обменялись, можно и вернутся к главной теме разговора.

— Даже странно, что до сих пор не нашлось лорда пожелавшего подчинить себе столь богатый и процветающий город.

Жующие челюсти замерли, а три пары глаз впились в меня острыми буравчиками. Еще бы, наверняка на самую больную мозоль наступил.

— Эээ… — после продолжительной паузы отозвался средний. — Вообще-то, ваше высочество, не совсем так. Пытались. И не один раз… Но, у нас хорошая дружина. А главное — у Семипалатинска имеется императорский указ, дарующий городу право защищать свои вольности. А значит у лордов нет повода, чтобы объявить нас бунтовщиками и напасть объединенными силами.

— Дружина это отлично, — согласился я. — Но, лишь до тех пор, пока кто-то из нынешних властителей не решит, что империи Ковыр давно нет, а стало быть и все ее документы тоже утратили силу. И не убедит в этом других.

— То есть как? — похоже, столь простая мысль советников не посещала. — Привилегии вечны. У них нет срока давности.

— Ну положим, такой срок есть у всего, — пожал я плечами. — Но в данном случае меня другое интересует… Скажите, а кому вы будете жаловаться на самодурство лордов, если те все же соберутся и нападут на город?

Отлично. Судя по растерянности на лицах, и над этим господа советники не задумывались, считая нынешнее положение вещей незыблемым.

— Так это… Магам… — неуверенно ответил левый.

— Мэтр Клэопетрус? — окликнул я городского чародея, усиленно делавшего вид, что разговор его не касается. — Что вы нам ответите? Какова будет реакция Высшего Круга, если Семипалатинск подвергнется нападению объединенных сил лордов? Поможете защитникам города?

— Зачем спрашиваете? — недовольно проворчал чародей. — Вы же все знаете, что вот уже тысячу лет волшебницам и чародеям, достигшим вершин искусства владения силой, запрещено принимать участие в сражениях. Исключение — защита своей жизни или замка сюзерена. И за этой конвенцией архимаги следят очень строго. Вплоть до развоплощения нарушителя. Иначе что стоило бы одному или нескольким Высшим завладеть всем миром? А город не является чьей-то личной собственностью и не подпадает ни под одно из перечисленных категорий.

— Но как же так?! — хором вскричали толстяки. — Это же несправедливо! Это… это подло…

— Успокойтесь, господа! — я слегка повысил голос, пока советники не наговорили лишнего и не оскорбили мага. — Думаю, причина в том, что когда Высшим Кругом чародеев принимался ограничивающий закон, никому и в голову не пришло, что город может быть вольным, то есть — ничьим. Вот и не предусмотрели. А внести изменения или поправки в Законы, скрепленные печатями Круга, не под силу даже самому Корнелиусу Малькуту.

Тишина… Какая бывает лишь на кладбище в тот миг, когда в могилу летят первые комья земли…

Глава девятая

— Нравится?

Тощий и длинный, как основное орудие труда землемера, мужчина с такой гордостью обвел рукой холм, словно сам был творцом холма, а не Господь Бог вместе с Матерью Природой.

— Можете меня казнить, но лучшего места для замка во всей округе не найти.

— Фактории, — поправил я его.

— Да-да, конечно, — торопливо согласился лучший зодчий Семипалатинска. — Разумеется, фактории.

А местечко под стройку и в самом деле замечательное.

Длинный пологий склон поднимал путника на просторную террасу, опоясывающую холм с запада и севера метров на десять выше уровня близлежащих полей и рощиц. С востока и юга возвышенность омывала река. Не слишком широкая и совсем не бурная, но вполне способная остудить наступательный порыв не только кавалерии, но и пехоты. Даже по пояс, а то и по горло в воде не сильно побегаешь. После чего еще и на берег выбраться надо. Скользкий да обрывистый. А брод неподалеку имелся только один, и тот в каждый паводок норовил сменить место.