Юрий Ижевчанин - Книга 3. Южный мир [СИ]

Ашинатогл почувствовал, как очищается его душа от старых грехов и вливаются в него новые духовные силы.

После этого ответа и двух дней размышлений агашец велел казакам разорять земли к северу от города, не трогая селений, расположенных к югу, но прочно установив там свою власть, и послал новых гонцов двум своим армиям. На следующий день, после консультации со священниками и инженерами, он заложил крепость на удобном холме с подземными водами, и пожаловал три деревни вокруг крепости Вольному войску для организации ещё одной станицы. Затем, оставив четверть казаков укрепляться на новой земле, Ашинатогл двинулся на юго-запад. Казаки теперь были довольны и с шутками выступили в новый поход, хотя не понимали маневра царя.

Через два дня Ашинатогл остановился на земле княжества Устрангласт (что он пошёл по этой земле, как по своей, никто не удивился: княжество смертельно боялось обоих своих мощных соседей, а вдобавок только что пропустило войска Локасника). Но Ашинатогл, за пару дней внимательно изучив местность, заложил город. Он должен был стать первым агашским городом по западную сторону горного хребта. Три деревни, расположенные на перевале, он пожаловал Вольному войску для ещё одной новой станицы, а ещё четыре, около города, объявил царским владением.

Князь Устрангласта Форсанта, надеявшийся, что сосед пограбит чуть-чуть в наказание за провинность и уйдёт, теперь чувствовал себя обречённым. Он отправил посла, но Ашинатогл не захотел с царедворцем разговаривать и велел князю лично предстать перед ним и его братом.

Форсанта надел рубище, посыпал голову пеплом и отправился, не зная, выживет ли он. Упав ниц перед Ашинатоглом, он покаялся, что от страха не сообщил ему о проходе горцев через землю княжества и взмолился, что он достоин смерти за такое, но просит пощадить его семью и народ.

Ашинатогл велел Шутрух-шаххунде поднять князя, принял его покаяние и заявил, что в наказание за трусость он забирает семь деревень. А поскольку княжество доказало на деле, что оно не может само себя защитить, он требует от князя принесения вассальной присяги и поставит в столице свой гарнизон, чтобы защищать немощного и трусливого соседа. Присягу приняли Атар и Шутрух-Шаххунда.

После этого старки распрощались с Ашинатоглом, который остался воевать, и отправились домой.

Йолур этот месяц провёл в постоянных молитвах и покаянии, пытаясь достичь ещё одного прозрения. Под конец месяца его приближенные и сам вице-император Диритич потребовали от духовного вождя смягчить пост и не ставить под угрозу свою жизнь, которая необходима всем. Впервые за месяц поев варёной пищи и выспавшись, утром Йолур вдруг почувствовал состояние вдохновения и озарения, которое дало ему ясное понимание важнейших истин о Боге (во всяком случае, он получил такую уверенность). Но известно, что находки требуют перепроверки в обычном состоянии, а затем тщательного выбора способа их изложения на обычном человеческом языке, дабы, поелику возможно для грешного смертного, затруднить их фальшивое толкование и неправильное понимание и споспешествовать верному. И Йолур, собрав вокруг себя четырёх доверенных богословов, заперся в библиотеке митрополита, но уже не изнурял себя и своих сподвижников постом. Около библиотеки был небольшой закрытый сад, и там двенадцать дней вели беседы и записывали откровения пророка четверо его учеников. В итоге они вышли оттуда с "Книгой пальмового сада". Был назначен праздник и молебен, в ходе которого в течение трёх дней пророк должен был лично зачитать свою книгу священничеству и правоверным. После этого её предполагалось вырезать на досках железного дерева для печати как ксилограф и размножить в тысяче экземпляров для передачи во все главные монастыри и храмы Единобожников.

Через полтора дня плавания Алтиросса добралась до небольшого каменистого острова, где была единственная хижина. Тут её покинули силы, и она упала рядом с берегом на камнях. В принципе энергии оставалось ещё достаточно, но нужно было передохнуть, а главное, попить и, может быть, поесть.

Из хижины робко выглянул человек в заплатанной и грязной одежде, явно рыбак и охотник на морского зверя, облюбовавший этот пустынный и глухой островок как заимку и базу. Увидев ослепительно красивую нагую женщину с медальоном Высокородной гетеры на груди, он задрожал. Легенды о проклятии гетер, да и страх простолюдинов перед этими страшными соблазнительницами, почти парализовали его.

— Я упала с корабля и чудом спаслась, — промолвила Алтиросса. — Дай мне попить.

Рыбак принёс флягу вина, но гетера попросила чистой воды. После этого она завернулась в полотнище, которое рыбак прихватил с собой, и, опираясь на руку дрожащего от страха рыбака, прошла в хижину, где он уложил её на свою бедную постель. Похлёбка из рыбы с рисом и горячий чай вернули силы женщине, и она крепко уснула.

Проспала она почти сутки. После пробуждения её ждал черепаховый суп и чай. Но Алтиросса вначале зачерпнула воды из бочонка и напилась. Неожиданно для неё вода была свежая, чистая и прохладная (последнее, правда, не так удивительно: бочонок был врыт в землю). Красавица поблагодарила безумно робеющего и стесняющегося рыбака улыбкой и спросила:

— Ты кто?

— Тон Астрорас из Лангтиргинга, что рядом с Нором, за два острова.

— Алтиросса, — назвалась гетера и уселась есть суп.

Дешёвый и старый чай оказался хуже простой воды. Рыбаку, судя по всему, хотелось за обедом выпить, но он до смерти боялся гетеры и что, расслабившись, попадёт в её сети. Ведь легенды, как незадачливые любовники полностью теряли волю и продавали себя в рабство, чтобы быть возле своей богини, ходили повсюду, и преувеличения в них было не так уж много.

Алтиросса попросила иголку и нитку и сшила из разрезанного надвое полотнища нечто типа короткого плаща-накидки и юбки с разрезом на одном боку. Она вышла на берег, искупалась в морской воде, помыла в ней новую одежду и с удовольствием подставила тело солнцу и ветру, лёжа на песке, кое-где пробивавшемся через камни и гальку островка.

Когда одежда высохла, женщина вновь почувствовала голод. Рыбак уплыл, его лодка виднелась невдалеке. Алтиросса нашла морскую капусту и моллюсков и подкрепилась "устрицами с салатом". Было также много сушёной и пара бочек солёной рыбы, но женщине не очень хотелось провонять рыбой.

Рыбак приехал и прикатил бочку свежей воды, заменив старую, которую вылили в бадью, чтобы брать для стирки и мытья. Видимо, для себя он так не старался, но перед нежданной гостьей не хотелось ударить в грязь лицом.

Свежие сардины почти не пахли, и Алтиросса с удовольствием поела их, жареных на конопляном масле. Она улыбнулась и поблагодарила Тона, отчего тот ещё больше перепугался и ушёл спать под навес снаружи хижины. А женщина, вновь улыбнувшись ситуации, легла на его ложе и крепко уснула, окончательно восстанавливая силы и энергию.