Юрий Ижевчанин - Книга 3. Южный мир [СИ]

— Некоторые считают, что дворянин, который ушёл в отставку до пятидесяти лет и живёт в поместье, лентяй. Но видите, почтеннейший, как процветают мои сёла. А если бы я доверился какому-то ворюге-управляющему, и доходов было бы раза в три меньше, и крестьян бы наглый и жадный наймит разорил бы и они стали бы разбегаться. А сейчас ко мне, наоборот, просятся третьи сыновья отовсюду, уже ни одного свободного участка не осталось. Думаю у пьяницы Хантхора его деревеньку выкупить. Она, конечно, разорена, но в моих руках за три года цветущей станет. Но, впрочем, мы уже подъезжаем к самой усадьбе.

— Действительно аккуратная деревенька, — сдержанно похвалил Даналид. — Её хоть показывай другим дворянам как пример хорошего управления.

Адрайт прямо расцвёл. Он своим пронзительным голосом привёл в движение всех слуг и невольников. Рабов было более, чем дюжина, что в Благодати считалось роскошью. Даже знатные богачи обычно имели несколько рабынь-наложниц и пару рабов. Рабство в землях Южной Империи менее распространено, чем у старков и у степняков.

Весь вечер Адрайт накачивал гостя и его сына действительно прекрасным вином, а женщины пировали в своей комнате. Как следует выпив, Даналид, икая, сказал:

— Ну, одну-то деревню, что прямо перед очами хозяина и его гостей, легко сделать образцовой. А другие-то у тебя, сосед, наверняка обычные.

— Обижаешь, сосед! — взвился Адрайт. — У меня все деревни в полном порядке! Я ведь не лентяй, не жадина и не тупарь.

— Поверю, когда увижу, — еле-еле вымолвил Даналид и показал, что ему дурно.

Объевшегося и упившегося гостя подхватили слуги, отнесли в ванну, а затем в постель. Адрайт, естественно, подложил ему девицу, как и полагалось по правилам гостеприимства, но в эту ночь Даналиду не было дела ни до чего. Последствия от средства, которое позволяло не пьянеть, были потяжелее, чем обычное похмелье.

Назавтра хозяин предложил уникальное развлечение: охоту вне сезона. В Благодати лесов давно уже практически не было — лишь по требованиям храмов вокруг каждого участка высаживались лесополосы из редко стоящих деревьев, в основном плодовых. Лесополоса не должна была быть слишком густой, чтобы ветер ослабевал, а не переходил в вихри, которые портят почву ещё сильнее. Неким подобием лесов были заросли камышей, осоки и кустарников на берегах рек и озёр. А у Адрайта была целая роща из настоящих, не плодовых, деревьев, и там водились зайцы и лисы.

Поохотившись денёк, к вечеру соседи заехали в деревню около рощицы, где был гостевой домик для хозяина и его друзей-охотников. Жители, за исключением обслуги домика, побыстрее попрятались по домам.

— Посмотри, ведь и эта деревенька аккуратная и зажиточная, — похвастался Адрайт.

— Конечно же, ту, которую будут всё время посещать гости, ты тоже будешь поддерживать в порядке. Но она победнее, и я заметил кое-где непорядки, — ответил Даналид. — Не можешь же ты каждый день посещать все деревни.

— Каждый день не могу, но как я с ними управляюсь, я тебе сейчас покажу! — закричал Адрайт и повёл гостя по деревне.

Увидев избушку с непочиненной крышей и покосившимися воротами, он велел слугам вытащить хозяина и хозяйку наружу. Хозяин явно был пьян, а хозяйка запричитала:

— Господине наш, не наказывай строго моего мужа. Он вообще-то работящий, но каждый год разок запивает недели на три. Сейчас он как раз в запое.

— Ну, я его полечу, — холодно сказал помещик и велел как следует выпороть мужика. Затем, раз он уж так любит водку, полить водкой, ещё раз отполировать спину и держать до полного протрезвления и до того, как похмелье пройдёт, в подвале на хлебе, воде и рассоле.

— Через неделю проверю, если что-то будет не в порядке, запорю до полусмерти.

Процессия двинулась дальше, не обращая внимания на вопли пьяницы. Жители неохотно выходили из своих дворов пред ясны очи хозяина. Заметив, что крестьянин в грязной и порванной рубашке, Адрайт немедленно велел схватить и выпороть его жену за то, что своих обязанностей не выполняет. Там, где был больной ребёнок в семье, расспросил, как его лечат, и, высказав удовлетворение, дал мужику пять сребреников. Словом, он раздавал награды, наказания, ругань и похвалы во все стороны. Те, кому повезло на сей раз, кланялись, благодарили и побыстрее убирались домой. Другие же хмуро ожидали своей очереди на порку. Судя по всему, процедура "наведения порядка" была обычной и привычной. Вернулись, когда уже стемнело.

— Да, ты не лентяй. Но на все деревни хозяйского глаза не хватит, у тебя их больше дюжины.

— Сосед, не отпущу тебя, пока не проедем по всем деревням и ты не возьмёшь свои слова обратно, — захохотал Адрайт и подлил канцлеру еще вина.

Так что Даналид осмотрел всё имение Адрайта, а тот и не подозревал, к чему дело идет, пока Даналид после возвращения не предложил ему за имение четыре тысячи золотых.

— Да ведь оно двести тысяч стоит! — упал на кресло, не держась на внезапно подкосившихся ногах, Адрайт.

— Подумай ещё немного, — сказал Даналид, сел вместе с семьёй в вызванную им повозку и уехал.

Адрайт услышал от своей старшей жены, которая была ему советницей в делах: Крюнхильт сообщила ей в болтовне о том, что канцлер очень редко просит о чём-то императора, и поэтому властитель никогда ему не отказывает в просьбах. И Адрайт сообразил, что, если он заартачится, то у него насильно выкупят имение по названной Даналидом цене, а то и просто конфискуют. Ему ничего не оставалось делать, как на следующий же день нанести ответный визит и после возлияний робко сказать:

— Я готов продать за сто шестьдесят тысяч.

— Да нет, больше восьми тысяч я не дам, — твёрдо ответил Даналид, и Адрайт понял, что поторговаться-то можно, но Даналид будет уступать вдесятеро меньше, чем Адрайт.

Жена была несколько удивлена поведением мужа. Служба при нищем дворе жалкого императора не была такой уж выгодной. Жалования не полагалось. Иногда Император дарил подарки — но когда ему самому приваливали деньги, а это случалось нечасто: то какой-то окрестный царёк или хан заплатит за подтверждение королевского титула его предшественника, то удастся получить деньги за посредничество в конфликте… Были случаи, когда подарки канцлеру за ходатайство или решение дела практически стали нерушимым обычаем и взятками не считались, тогда Даналид брал без сомнений. А вот пользоваться конфискованным имуществом или вымогать под угрозой судебного разорения или несправедливого решения дела — на это он никогда не шёл. Но ведь каждое терпение когда-то лопается. И наконец-то муж, видимо, решил воспользоваться своим положением и отхватить себе богатое поместье. Хильдэ его понимала и была уверена, что, если придётся по-настоящему припугнуть соседушку, Император не откажет. Но ведь наличных денег в семье очень мало… Даже если муж сторгуется за четверть цены, как он собирается платить? Такие сомнения порою навещали жену, но она гнала эти мысли прочь: муж — мужчина, он решит.