Юрий Ижевчанин - Книга 3. Южный мир [СИ]

— Ну делай что хочешь, Косатка, а я действительно в лодку уйду, — спокойно ответил Спрут.

Из дюжины пиратов один последовал за Спрутом, за Косаткой не осмелился пойти никто, а все остальные тупо сгрудились на берегу, перепуганные и ожидающие, что же будет.

Косатка бегло осмотрел хижину и сарай.

— Ну конечно, здесь её нет. Она же к скалам ушла. Но я её найду!

И он стал обходить скалу. В одном месте поверхность скалы показалась ему какой-то неестественной. Бандюган решил проверить, нет ли здесь потайной двери. Это на самом деле была была несовершенная иллюзия Алтироссы.

Пират потрогал скалу, и вдруг рука провалилась, тут же её как будто схватили огненными клещами и стали сосать его жизненную энергию. Косатка, забыв о достоинстве, истошно завопил, кое-как выдернул руку со следами чего-то типа ожогов и частично содранной кожей, и помчался к лодке.

— Знал я, что ты, Спрут, умный. И правда, — ведьма здесь или демоница. Убираемся поскорее.

Пираты не заставили себя долго ждать. А Алтиросса получила ещё чуть-чуть энергии от грязной, но физически очень сильной особи.

Алтиросса после отхода пиратского корабля сутки отсыпалась, а затем осторожно перетащила на яхту немного еды и воды, надела свою дерюгу, вспомнив в последний момент, достала медальон Высокородной гетеры, который несчастный Кинь так и не обнаружил, и взяла белый бич Элир, который погибший юноша посчитал чем-то обычным и прислонил к стене хижины. Ходила она в основном с палкой, но движения уже не доставляли такой муки.

Она была совсем не сильна в навигации, но ветер был практически восточный, и она просто пустила яхту по ветру: на западе всё равно наткнёшься на остров или берег.

Через четыре дня гетера увидела горы, подошла ближе и поняла, что это имперский остров Киальс.

Рядом с ней прошли на катамаране двое парнишек.

— Парни! Я потерпела кораблекрушение и чудом спаслась. Яхтой управлять практически не умею. Помогите мне прийти на остров.

Парни поглядели на неё, заметили медальон Высокородной, и один из них ловко забрался на борт. Поставив парус как нужно и взявшись за руль, он запел весёлую песенку, и, смеясь, спросил:

— Высокородная, я Тот Араннат, гражданин. А ты кто, небось, знаменитость?

— Я Алтиросса.

В глазах у парня мелькнул страх:

— Та самая, что бросилась в море! То ли ведьма, то ли ученица самой Элир!

И раньше, чем Алтиросса успела что-то сделать, он закричал другу, который шёл рядом на катамаране:

— Син! Мчись и сообщи портовому официалу: Алтиросса нашлась!

Когда яхта прибыла в порт, её уже ждала сотня человек, среди которых три официала Имперского Суда.

— Женщина, что с тобой случилось?

— Элир велела мне пройти суровое покаяние за мои грехи и потом вновь вернуться к ней. Я струсила и уплыла куда глаза глядят. А она, конечно же, нашла меня и наказала за ослушание. Вот я и прибыла выполнять её повеление.

— Достойный ответ. Все мы порою бываем слабы. Следуй с нами.

Алтироссу привели не в тюрьму, а в подземную келью при Храме Двенадцати. Там она каялась. Её осмотрели врачи и подтвердили, что она сумела почти исцелить рану, которая привела бы к неизлечимой травме у обычного человека. Служительницы-монашки и духовник относились к Алтироссе со смесью страха и уважения: ведь считанные разы за много столетий можно назвать людей, удостоившихся наказания от самой Победительницы. И за что? Она оказалась нерадивой ученицей!

Раз в полгода с Алтироссой беседовал Патриарх в окружении специалистов. Ей приходилось напрягать всю свою интуицию, чтобы не соврать, не дать заподозрить, что она скрывает часть правды и не выдать того, что действительно произошло. Поскольку это удавалось, постепенно она стала относиться с лёгким презрением к способностям обычных людей, даже самые тренированные из которых не смогли отличить ауру Элир от ауры Князя. Это только в дешёвых сказках Дьявол пахнет смолой и серой! Стойко выносить покаяние Алтироссе помогало, что после встречи с Князем она знала и свою цель, и что ей предстоят не годы, а как минимум тысячелетия жизни. Если, конечно, она не ошибётся…

Через два с половиной года её перевели в келью в горах на границе Валлины и Айвайи. Место было уединённое и очень красивое. Надзор внешне ослаб, но, тем не менее, оставался постоянным.

Но спокойными эти три года были не везде. В "расколе Йолура" в Империи Правоверных произошли решающие события.

Словом,

Даналид, канцлер Императора Южной Империи Кароля, после разговора с монархом о необходимости отправки посольства к лиговайцам и в Агаш, вернулся домой в мрачном настроении. Он и вообще-то был низкого роста и редко улыбался, а сейчас как будто ещё больше съёжился. Хотя день был не такой уж жаркий, сановник то и дело снимал шляпу и обтирал платком лицо и лысину от пота. Пока канцлер ехал в паланкине, глаза всё время были закрыты, но он не спал. Его короткие ноги всё время ёрзали, как будто в жёлтые сапоги и синие штаны кто-то подсыпал колючек. Свой плащ с двумя пурпурными полосами — знаком высшего придворного и чиновничьего ранга — и роскошный бархатный малиновый камзол Даналид снял, а белая рубашка была расстёгнута, как у пьяного. Войдя в дом, он ни за что обругал слуг и сразу же уткнулся взглядом в пол, чтобы больше ни на кого не обрушиться.

Его жена Крюнхильт сразу почувствовала: муженёк в таком состоянии духа, что может взорваться. Она отослала всех, кто хотел бы пообедать у канцлера и заодно помучить его своими просьбами и проблемами, объявив, что сегодня открытого обеда не будет. В небольшой комнатке в женском крыле здания она проследила за тем, чтобы столик был накрыт красиво, выставлено лучшее вино и холодный шербет с ледника в подвале, а прислуживать велела вновь купленной симпатичной молодой рабыне, одетой в полупрозрачное платье. Если на мужа ничего не будет действовать, то она была готова развеять его глубокую тоску даже таким средством. Вообще-то Даналид был убеждённым одножёнцем и на дам мало обращал внимания. Поэтому жена считала допустимым иногда подкладывать ему наложницу — тем более, что супругу свою канцлер в своё время искренне любил, а теперь уважал и почитал, но родить ему детей она так и не смогла. Два сына и две дочери канцлера были от наложниц, узаконенные и признанные его женой как свои.

Но Даналид не смотрел на прелестную девушку. Он поглощал изысканные блюда, не обращая на них внимания, и съел вдвое больше обычного, а вина выпил чуть-чуть. Он вяло отвечал на осторожные и ласковые реплики жены. Тут она вспомнила о приглашении соседа по имению Адрайта погостить, и ласково сказала: