Юрий Ижевчанин - Книга 3. Южный мир [СИ]

Выйдя на секунду, он велел доверенным людям как можно быстрее выяснить насчет белого носорога и организовать охоту ещё сегодня и кое-что тихо добавил самым доверенным. Вернувшись обратно, он застал Цюацю сидящей с обречённым видом на коленях у короля, и монарха, уговаривавшего свою страсть развеселиться и предлагавшего ей подарки. Он сурово глянул на Цюацю и незаметно подмигнул ей. Та, безгранично верившая в ум и смелость своего любимого, стала улыбаться королю и подливать ему вина. Ухажёр растаял.

Но неожиданно в пиршественную залу ворвался Он Илинаэс.

— Наши охотники выследили в здешнем лесу белого носорога!

У короля сразу же загорелись глаза, он вскочил, сбросив с колен Цюацю, а та восхищённо глянула на своего возлюбленного господина, всё поняв.

— Немедленно собираемся на охоту! Мы ещё успеем вернуться к ночи!

Конечно же, и к ночи, и на следующий день не вернулись, а на третий день привезли усыплённого белого носорога, для которого уже сколачивали воз-клетку, чтобы доставить его в королевский зверинец. А Цюацю два дня разлуки плакала, что никак не может понести плод от Клингора. Но, может быть, ей мешало, что она знала о категорическом запрете у старков любиться с беременными: ведь никакой гарантии, что за год с лишним запрета никто не соблазнит Клингора, не было, и она полуавтоматически проделывала гигиенические процедуры, снижающие риск зачатия. Словом, в эту ночь она обняла своего властелина жарко-жарко и искренне хотела принять его семя в своё лоно до конца, чтобы зачать. Но, наверно, день был неблагоприятный для зачатия.

После триумфа в столице королевства Зирварны и месячного отдыха у короля (где уже Клингор был в статусе гостя и потребовать у него наложницу никто не имел права), Клингор послал своему сыну по крови Лиру Клинагору поздравление в связи с официальным признанием его Первым Учеником Мастера Тора и потребовал, чтобы сын встретил его на границе королевства и совместно с ним проследовал до Карлинора, откуда он через месяц будет отпущен обратно завершать обучение у отца по духу. Лиру пришлось согласиться.

А Цюацю заметила признаки охлаждения своего хозяина. Высший свет Зирварны нашел правильный подход к самостоятельному, но исключительно гордому, Клингору. Его просто не замечали, а король никак его не отпускал. Из намёков (прямые высказывания привели бы к обратному) Клингор понял, что его считают целиком подпавшим под власть чар варварки. Из гордости он не стал ухаживать за другими, но в сердце появились холод и скука по отношению к любимой.

Клингор по секрету велел служанкам Цюацю регулярно давать ей противозачаточное. Посадить своего сына от наложницы на графский престол в Чин-чин было, конечно, привлекательно, но это означало окончательно признать себя втюрившимся в варварку. Если бы он с самого начала не афишировал свою влюблённость, это, наоборот, было бы воспринято как умный дипломатический ход. А сейчас такой исход принёс бы больше вреда, чем пользы, тем более в связи с близкой перспективой избрания Императором.

А вместо прислужниц он окружил Цюацю симпатичными бедными молодыми дворянами и намекнул им, что муж чинчинки получит в приданое отличное поместье. Наложницу принц не взял с собой в Зоор и Линью, а отправил прямо в Карлинор. Цюацю плакала от горя. А парни наперебой делали ей комплименты, советовали, как сохранить красоту и увеличить привлекательность и заодно незаметно пытались её соблазнить. Но как-то раз в сердцах Цюацю высказала им:

— Все вы вместе карлики по сравнению с принцем!

Встреча принца с сыном по крови была поединком двух личностей. Лир Клинагор приехал вместе со своей Ярой и первым делом захотел познакомить Яру с Цюацю. Узнав, что Цюацю отправилась прямо в Карлинор, он с обескураживающей прямотой спросил отца:

— Она понесла?

— Пока нет.

И тут Клингор понял, что он очень сильно проиграл в глазах сына. Сын, в отличие от света, был готов уважать своего отца за настоящую любовь, а тот уже стал её предавать. Но теперь пойти на попятную показалось князю Карлинорскому слишком трусливым поступком и тем случаем, когда исправить ошибку хуже, чем совершить. Он, улыбнувшись, пригласил сына к Высокородной гетере Орлиссе, куда сам князь уже был приглашён на нынешнюю ночь и ещё на три ночи. Яра пожелала брату-возлюбленному-хозяину-подзащитному стойкости: большего она сделать не могла. Атаковавшая Лира кандидатка в Высокородные Ижосса через три дня расплакалась: сработало и проклятие Алтироссы, и то, что она вынуждена была расписаться перед собой, что её чары и при общении, и в постели на Лира не повлияли. В итоге Ижосса получила несчастную любовь, что считалось признаком профнепригодности для Высокородной, и выпала из обоймы кандидаток. Права на вызов по отношению к Лиру она теперь не имела, первое время пыталась попадаться ему на глаза, но постепенно спилась и опустилась на дно.

В Карлиноре Лир и Яра познакомились с Цюацю и были очарованы её красотой, высокой, хотя и чужой, культурой, грустью и чистой, преданной любовью к князю. Цюацю не была идеальной, но огненная страсть и сильные душевные страдания очистили её душу и возвысили её. "И такую женщину мой отец держит в пренебрежении из-за ничтожного голоса молвы! Он же и сам полюбил её, и теперь страдает. Я-то вижу, хотя другие, наверно, никогда этого не заметят" — сказал Лир Яре наедине. "Отец твой очень силён. Но ты, мой любимый братец, сильнее. Не суди его, а помолись за него и попытайся ему помочь. В больное место его души ещё вонзят отравленный кинжал" — неожиданно ответила Яра.

А Клингор в некоторый момент истины вдруг почувствовал душу сына и изумился, сначала уйдя с ним в место, где можно было чувствовать себя относительно защищенным:

— Вот, оказывается, какие у тебя способности! Надо было развивать их с чрева, но и теперь ещё не совсем поздно.

— Я свой выбор сделал, отец. Я остаюсь человеком.

— Но ведь это самый тяжкий из грехов: не использовать свои возможности. Бог ведь желает от нас, чтобы мы развивались.

— Чтобы мы развивались душой. А стать демоном из человека — не обязательно подъём. Это может быть такая пропасть… Ведь поколение Победителей спутало развитие сил с развитием души и впали в такие страшные грехи, что почти все оказались уничтожены, а оставшиеся несут тяжкую покаянную службу.

Клингор, неожиданно сам для себя, высказал, что его порою мучило:

— Я мог бы удержаться по этой причине: во мне слишком много всего намешано. А ты — светлая душа.

— Я видел, отец, как ты противостоял демонице, и на себе потом ощутил, сколь это трудно. Я приведу тебе только маленькую аналогию. Допустим, ты мастер цеха. Кем скорее всего будут твои враги?