Юрий Ижевчанин - Книга 3. Южный мир [СИ]

Шатаясь, морально раздавленные, две бывших княжны и принцессы пошли куда глаза глядят. А, поскольку легче всего идти вниз, ноги понесли их к порту. Встреченные женщины отшатывались, мужчины плевали в них.

— Да, вы гораздо более жестоки, чем мы… — задумчиво сказал Ашинатогл Атару. — Мы снесли бы им головы, и всего-то делов. Ну, самое большее, кожу бы содрали. А вы приговорили их к тому, что хуже смерти. Но суд равных — прекрасная штука. Придётся тебе, брат, по временам к нам приезжать, если мне надо будет знать как следует окоротить. И мстить им будет некому: несколько властителей вместе решили. Конечно, у нас этот суд будет судить по нашим законам и обычаям, так же как у вас он судил по вашим.

— Согласен, брат, — устало ответил Атар. — Приглашаю вас, владыки и союзники, на небольшой пир, и сразу после него отправимся в Арканг, чтобы завтра с утра заняться ещё одним очень важным делом. Твой флот, брат, вошёл в Локару, и мы должны будем многое решить с вашими невестами, которых ты имел честь привезти нам.

— Я чувствую, что моих царевен надо будет тоже послать в Арканг. Вы не намерены допускать повторения подобного позора. И я тоже очень не хотел бы оказаться в положении моего племянника князя Лангиштского, — ответил агашец.

Слово "племянник" в данном случае подчёркивало не родственные связи, а дружбу и более низкий статус Лангишта.

Вслед за агашцем и другие союзники решили немедленно послать привезённых невест в Арканг. Так что обоз из крытых возков под охраной сотни конных граждан двинулся на юг. Цари и старкские женщины собирались ехать верхом, у них было время пообедать. В последний момент к старкским женщинам присоединилась Айгунь, тоже прекрасно ездившая верхом и уговорившая мужа взять её с собой. А хан Чюрююль отослал в племя нескольких батыров со срочным тайным поручением.

Обед на сей был раз во дворце высокородной гетеры Киссы, что подчёркивало его характер как места отдыха. Поскольку говорить о делах в таком месте было строжайше запрещено старкскими обычаями, знать наслаждалась песнями и музыкой, но в первую очередь отличными винами Алазанской долины и Древних, а также необычными блюдами Древних. Иолисса возлежала в парадном платье, подаренном царём, рядом с Ашинатоглом. Ашинатогл по временам победно поглядывал на своего наследника и свою любовницу. Пока что он был весьма доволен, как разворачиваются дела. Когда царь наказывал сына, он дал ему несколько сильных ударов, чтобы спина была в крови, но уже под конец, а в основном бил весьма умеренно, показывая, что одобряет комбинацию, проделанную Тлирангогаштом. Агашец, улыбаясь, обратился к Киссе и Иолиссе.

— Высокородные прелестницы, я уже понял, что у вас признаком настоящего человека является не бежать от страстей, а быть властелином их. Как вы думаете, такого можно достичь лишь обучением с самого чрева матери или же можно овладеть этим искусством и попозже?

— Не тебе, царь, такое спрашивать! — улыбнулась Иолисса. — Ты-то тоже господин своих незаурядных страстей.

— Но у нас такие люди редкое исключение. Большинство может, столкнувшись со страстями, лишь удариться в крайности: полный аскетизм и бегство от них или же отчаянный бросок в самую пучину потока страстей, который их увлечёт за собой в водопад, если не повезёт случайно прибиться к одному из берегов. А у вас многие могут переплыть этот бурный поток.

— Не зря у нас мальчики и девочки учатся плавать с раннего детства, — улыбнулась Кисса. — И плавают вместе, так что мальчики знают, что в случае чего должны спасать девочек, а девочки — ободрять мальчиков, подвигать их на дерзания и одновременно удерживать от явных глупостей.

— Плавание тоже тренировка в человеческих отношениях! В некотором смысле и в военном искусстве, — улыбнулся царь. — Впрочем, молчу, а то меня тоже превратите в позорного раба за нарушение правил поведения в обществе гетер.

Все рассмеялись.

— С раннего детства можно воспитать многих, но опять-таки не всех, — проговорила царица Арлисса. — Обычно те, кто не могут справиться со своими страстями либо же слишком бесцветны, чтобы их иметь, отбрасываются в подонки общества.

— В этом вы крайне безжалостны, как я сегодня убедился, — сказал князь Тлиринташат. — Наверно, правильно. Лучше пусть выживет половина детей, но не выродков. Лучше пусть будут полноправными половина взрослых, но достойные. Остальным дорога в отбросы общества, слуги и рабы, либо прямо в могилу.

Вдруг в залу вбежал гонец и, поклонившись царям и князьям, попросил срочно выйти к нему царя Атара, поскольку донесение не может быть прочитано в таком блестящем обществе. Царь вышел, через несколько минут к нему позвали наследника престола, принца Алазанского Лассора. За ним вызвали четырёх баронов Ицка и графа Однорукого. Через некоторое время царь вернулся без наследника, Однорукого и барона Южного Ицка генерала Асретина, и, как ни в чём не бывало, продолжил обед.

Гонец сообщил, что в Алазани вырезано целое семейство старкского крестьянина, а в Южном Ицке совершено дерзкое нападение на поместье старкского дворянина. Его удалось отбить без жертв среди граждан лишь по счастливой случайности: крестьянин-лазанец из числа воинов Урса, выйдя в отхожее место и заметив подозрительные тени и шорохи, не выдавая себя, предупредил дворянина и других воинов деревни. Отряд нападающих был достаточно большим: около полусотни джигитов. Говорят, что среди них был и сам бывший царь Цацикот.

Но больше всего встревожило царя Атара не столько само нападение, сколько слова Урса:

— Если бы ты отдал мне во владение все четыре бывших царства, я быстро порядок там навёл бы. Можно было три, оставив Ицк как мальчиков для битья.

Если, предположим, Урс не занёсся, действительно нашёл бы общий язык с горцами и навёл бы порядок, это означало создание настоящего княжества, население которого в разы превышало бы население всего оставшегося царства. Сам мужик-граф, наверно, не стал бы отделяться, но его сын уже потребовал бы равноправия и возникло бы самостоятельное царство. Даже Однорукий с его железной башкой и дубовыми понятиями о справедливости мог бы отделиться, если бы его народ твёрдо высказался за независимость.

Поэтому царь разрешил Урсу без дополнительных согласований ходить своими силами по территории всех бывших ссарацастрских владений и не стал прямо ему запрещать совершать в качестве отмщения и ударов по базам партизан набеги на ссарацастрские земли, твёрдо и безусловно запретив при свидетелях лишь набеги без предварительных вылазок враждебных джигитов на землю Лиговайи и любые новые завоевания. Остальным владетелям он приказал подчиняться Урсу в военных вопросах, когда он ведёт операции на их земле. На это Урс ухмыльнулся и ответил: