Юрий Ижевчанин - Книга 3. Южный мир [СИ]

"Мои соплеменники возложили на меня вину за позорное, как им тогда казалось, поражение. Я стал рабом вашего царя. И я делом доказал, что зря меня обвинили в трусости и малодушии. Я завоевал своими руками свободу и статус союзника вашего народа. И чем больше я смотрел на вас, тем больше вас уважал, горожане с равнин! Вы доказали во многих битвах, что ваша отвага выше, чем у всех соседних народов. Но вы не выжили бы лишь на героизме воинов. Вы не жалеете сил упражняться в гражданских искусствах, прежде всего в военных. Выучка и слаженность действий наших воинов высочайшая. Видите, я уже говорю: наших! Наши полководцы мудры, и прозорливы, и ужасны в битве. Я понимаю, что мне предстоит ещё много учиться и тренироваться, чтобы сравняться с потомственными гражданами, если это вообще возможно для тех, кого не обучали с утробы матери".

"Чем больше я смотрю на то, как вы относитесь к детям, тем больше я уважаю народ, частью которого хочу стать сегодня. Мы отдавали детей до десяти лет на откуп матерям. Конечно, они смотрели на дела и обычаи отцов, но их никто ничему особенно не учил. И своих детей я буду учить, как граждан".

"Сначала я ужасался обычаям вашего народа по поводу женщин. А теперь вижу, что это тоже одна из частей секрета ваших успехов. Лишь полноправные женщины могут воспитать с утробы настоящих граждан. А за любое достижение нужно расплачиваться. Вы предпочли пожертвовать спесью мужчин и превратить любовь в ещё один вид военной игры, где обе стороны владеют опасным оружием. Конечно, при этом мужчина может оказаться смертельно ранен в сердце, но ведь в битве всякое бывает! Я принял ваши обычаи всем сердцем и буду их придерживаться в своей новой семье".

"И напоследок. Вы видите по мне, что я принял ваши одежды. Вы слышите, что я принял ваш язык. Я хочу быть частью вашего свободного общества. Лучше быть гражданином в вайе, чем царём в деспотии".

Единогласно Ихиларингу было даровано гражданство. Атар обнял его как равного.

Затем выступил союзник Урса Ликарина Шон Скинторан. Богатырь несколько заплетался в словах и выступил не очень эффектно.

"Граждане! Ну, чего вам сказать? Под Лангиштом у моих прежних сородичей с вами добрая драчка была. Я ваших валил. Да тут Урс свою руку отдал, чтобы простого гражданина спасти. Ну, как вам сказать? Офигел я. А меня ещё по башке стукнули, и совсем спёкся. А когда очухался, решил, что пойду лишь к тому, кто за своих людей готов всё отдать. И не пожалел".

"Чего ещё сказать-то? Ваши друг за дружку стоят. А наши южане… каждый в свою сторону тянул. Вот вы всех и били. И я хочу быть с вами. Я хочу знать, что за меня каждый мой сородич жизнь отдаст. И сам готов отдать жизнь за любого из нас. Вот такие люди мне по сердцу".

"Ну, чего ещё? Нравится мне, как вы с подонками… Если кто подличает или трусит, не человек. Хорошо-то как! А то кто обманет, тот и наверху. А кто честный, того дураком кличут. Трусы всё себе хватают и потом кричат, что это их. Что у них брать нельзя, это закон. А у нас здесь всё по понятиям".

Народ расхохотался.

"Чего смеётесь? Я воин простой, могу и глупость сморозить. Да, вот ещё что. Я тут посмотрел, как вы с детишками. И ещё что-то догнал. Всё правильно. Учить детей надо с пелёнок и с живота. Потом уже поздно становится. И женщин нужно учить не меньше, а то и больше, чем мужиков. Иначе они такому детишек научат, ещё пока они у них в пузе, что за всю жизнь не исправишь. Так что правильные вы люди, что женщину выбрали женщин защищать. И ещё правильнее, что царицу".

Шон чуть поспешил, но люди лишь слегка посмеялись. Все уже чувствовали, кого завтра изберут трибуном женщин.

"И ещё. Люди у вас простые. Царь запросто с людьми, и ему правду-матку в глаза кажут. Я со своим Одноруким как с другом говорю. А знаю: если кто из вас виноват взаправду будет или обнаглеет, и царь, и Однорукий, и обычные граждане живо его окоротят".

"И правила строгие нравятся. Не такие, как у нас были. Но с ними жить интереснее. Только варежку нельзя зря разевать: за тебя никто думать и решать не будет. Мало чего нельзя. А всё остальное можно, только ответишь, если что не так. Даже жену чужую увести можно, если всё по чести. А если бессовестный окажешься, то с тобой такое сотворят, что мало не покажется никому".

"Ну, что ещё? Тут врут мало. А там, где я раньше жил, на каждом шагу. Да и врут у нас хитро. Не болтают, что попадя, а вроде правду говорят, да так, чтобы лох сам обманул себя. Это уметь надо. С умом врут, не по дурости".

Народ рассмеялся ещё раз.

"Ну, чего ещё? Выпить у нас не дураки. И баб любят как следует. И дерутся лихо. Весело здесь жить. Мне нравится. Вот теперь и хочу совсем вашим стать".

Видно было, что воин сбивается не из-за того, что старкский ещё не стал для его своим языком, а потому, что сильный, простоватый и преданный вояка владеет речью гораздо хуже, чем оружием. Почти единогласно (Хирристрин, конечно же, был против: "Такую дубину гражданином делать!") его тоже приняли в гражданство.

Вечером Атар зазвал к себе Асретина и целый час выговаривал его вины и глупости (как будто ему было мало провала на выборах!), после чего дал разрешение на брак. Асретин вышел, шатаясь, и сразу пошёл к Урсу, чтобы вместе с ним залить огорчение несколькими кувшинами лазанского вина. Выпив вина, он шататься перестал и счастливый от того, что жениться всё-таки разрешили, отправился спать.

На третье утро выбирали трибунов. Конечно же, большинство проголосовало за царицу, а не за графиню. На сторону графини отошли лишь двое граждан: царь Атар и Урс Ликарин, решивший поддержать своего (как он считал) друга. Сам граф демонстративно проголосовал за царицу. Всё время идущий не в ногу Хирристрин ушёл за дальнюю черту, бурча: "Бабы в магистратах! Куда катимся?" Гражданам Арканга и деревень пришлось расходиться в три стороны: к каждому из кандидатов. Это показало, что для выборов нужно ещё кое-что на форуме улучшить, чтобы можно было выбирать из нескольких возможностей или кандидатов.

Царь остался доволен. Первое народное собрание прошло хорошо. ""Пока всё идет отлично, лишь бы так шло и дальше", сказал хирринец, падая с башни Великого Храма" — иронически прокомментировал царь в своих мыслях.

Словом,

Несколько успокоившись после выпивки в приятной компании и сна, Лан Асретин решил, что на самом деле ему повезло. Конечно же, претор деревенской Лиговайи по положению своему инспектировал и границу с тораканами, но отправиться на чужую территорию… для этого официальному лицу надо было иметь вескую причину. А теперь он свободен, сможет выполнить своё обязательство и перед батыром, отправившись к нему в гости и приняв его у себя, и перед его очаровательной сестрой, которую Лан каждый день видел во снах. Асретину очень понравились степняки, когда он смотрел на них не глазом военачальника, который изучает врагов, а взором друга. "Если бы мне досталось владение со степняками, с ними бы я поладил. Тем более, что пехотинцы из них никудышные, зато лёгкие конники отличные, а для конницы выучка нужна совершенно другая" — подумал генерал, опять сбившись на профессиональные темы. Но надо было идти посещать преторов, которые сегодня вечером все давали открытый ужин в честь завершения народного собрания.