Юрий Ижевчанин - Книга 3. Южный мир [СИ]

— Мне тоже государственного не хочется, — ответил Арс. — Но пока мы вынуждены беречь друг друга, чтобы не опозориться, если царям он все-таки в голову взбредёт… ох, не так! Полагается говорить: заблагорассудится им.

И влюблённые вновь обнялись и поцеловались, сидя вблизи берега в воде.

Старки вообще исключительно лояльно относились к нетронутости новобрачной (в этом они были схожи со степняками). Право первой ночи давно уже стало редкостью, поскольку оно действовало лишь по отношению к девственницам, и девушке было достаточно отдаться жениху за пару недель до брака, чтобы избежать первой ночи с сюзереном. В деревнях скромницу, которая оставалась невинной, даже подначивали: "Ты что, о первой ночи, что ли, мечтаешь?" Но, если это право всё-таки применялось, жених часто оставался доволен: господин обязан был одарить невесту, сохранившую непорочность до брака. Лишь для двух видов брака: государственного и самого почётного священного — девственность невесты была обязательна.

Время летело слишком быстро. После ещё одного поцелуя Арс попросил невесту бросить ему одежду (чтобы не опозориться, выйдя из воды возбуждённым, если вдруг кто-то увидит). И обратно они поскакали мокрые и счастливые.

За опоздание на пять минут Шаньассу слегка стегнули розгой, а все девушки смотрели на неё с неприкрытой завистью. Поэтому наставницы переселили её в отдельный шатёр (после потерь пустые шатры были), избегая возможных неприятностей.

На следующее утро наставница Лайройсса вызвала Шаньассу, в лагерь торжественно вошёл Арс Таррисань в парадной одежде и парадной броне, с драгоценным мечом на боку.

— Высокородная дева, принцесса Штлинарат и наследник графства, имперский рыцарь Арс Таррисань! Твёрдо ли вы решили соединить свои Судьбы, жизни и тела?

— Да, — не колеблясь, ответили оба.

Наставницы улыбнулись. Торжественность осанки принцессы не вязалась с её мешковатым платьем, вдобавок ещё не постиранном, так что на нём виднелись следы вчерашних приключений.

— Властью, данной мне царём и народом Лиговайи, я объявляю вас, Арс Таррисань, и агашка Штлинарат, женихом и невестой. Ты, принцесса, по законам нашим становишься высокородной гражданкой, и я присваиваю тебе имя Шаньасса Атурголин. Наш царь сообщил мне, что он и наш друг Ашинатогл решили обвенчать самых знатных из вас государственным браком с самыми достойными из наших высокородных граждан. Так что, если вы сами не решите по-другому, свадьба состоится позже. А пока я предоставляю тебе, Шаньасса, право в любую свободную минуту быть с женихом и уходить для этого на ночь из лагеря, если вы оба пожелаете. И тебе, Арс Таррисань, я объявляю, что вы свободны проявлять свои чувства друг к другу так, как вы оба сочтете наилучшим.

Шаньасса вздрогнула. Подход у старков был абсолютно другим, чем в её родной стране. У агашцев невесту бы заперли, чтобы она не испортила грядущую церемонию, и жениха не подпускали бы к ней на версту. А тут… Делайте, как считаете лучше. Если не дотерпите до государственного брака, значит, вы оба решили по-другому. Девушка прекрасно понимала, что, хотя её и жениха упрекать в этом случае не будут, но подсмеиваться над ними будут. И уж преторства её мужу тогда дооолго не видать. Такое испытание на самом деле гораздо тяжелее и серьёзнее, чем затворничество. Но чего другого ждать от людей, у которых в крови — огненная лава, а снаружи — большинство времени холодная титановая броня сдержанности? И теперь ей самой надо становиться такой же. Кровь у агашки и раньше была горячей, а всё, что случилось, раскалило её душу добела. Но, тем не менее, она решила: "По мере возможности удержу любимого от преждевременного счастья. Лучше уж потерпеть, а затем всю жизнь пользоваться славой и уважением". И ещё одна мысль вертелась у нее в головке: "Такой брак мужу — прямая дорога в многократные преторы! И наш царь Ашинатогл его тоже отличит и одарит так, что я даже представить не могу. А я… Трибуном женщин смогу стать!"

Столь сложными мыслями Арс не занимался. Действительно, в крови у него горел огонь. И он решил просто: "Теперь всё в руках Судьбы и моей ненаглядной Шаньассы! Если любимая откроет мне ворота в свой внутренний двор, я наплюю на намерения царей и мы будем обычными мужем и женой. А если она решит соблюсти весь ритуал, мне недостойно будет отставать от неё. Но в любом случае — как крепко я сегодня вечером её поцелую и обниму! И спешить не надо будет".

А Шаньасса, неожиданно для самой себя, после ритуального поцелуя выдала танку, правда, на современном языке старков, поскольку Средним лучшие из невест, к числу которых она принадлежала, только-только начали заниматься.

Восхищённый Арс подхватил невесту на руки и ответил:

А невеста продолжила диалог:

Наставницы рассмеялись. Некоторые из девушек расплакались. Другие ещё более завистливо посмотрели на счастливицу. Мало того, что лучшего жениха отхватила, с этим можно было бы смириться: всё-таки принцесса, ей положено. Так вдобавок счастье своё напоказ выставляет. И просто любви ей мало. Хочет ещё и славы! Ну, ничего. Несколько месяцев они будут теперь ходить с женихом без всяких ограничений, и неужели сумеют сдержаться до свадьбы? Но кое-кто из девушек уже начал вертеть в голове желания как-то испортить красоту невесты, а кое-кто, похитрее, решили втереться к ней в подруги и всячески разжигать её страсть, чтобы из легенды возлюбленные стали предметом ехидных обсуждений и насмешек.

Как и предсказывал Ашинатогл, начались суды между гражданами. Первый судебный процесс остался в истории.

Повод для суда в принципе был ничтожный. Владелец большой продовольственной и мелочной лавки Конгс Олиронганс, раздавая поручения слугам и приказчикам, вдруг услышал шум в кладовке. Он сам отправился выяснить, что же случилось. Из кладовки выскальзывал соседский раб Скудир, пытаясь вытащить несколько украденных лакомств. Конгс взревел и бросился за рабом. Тот в приступе глупой жадности и трусости попытался бежать, не бросая украденного, и был быстро настигнут. В гневе лавочник всадил ему кинжал в спину, в самое сердце. Завершение этой сцены видели несколько прохожих и пара слуг купца.

Хозяин убитого раба столяр, мастер цеха Лусс Ичирилин был весьма расстроен и возмущён, когда ему принесли к дверям дома тело убитого раба. Подождав денёк и убедившись, что Конгс не собирается виниться и мириться, Лусс подал жалобу претору. Поскольку Лассор был в отсутствии (он получил отпуск на неделю в связи с рождением сразу двух детей от наложниц: сына и дочери), жалоба попала к Таррисаню, который пока ещё не отбыл в северные горы из-за заседания Сената. Таррисань решил дела не затягивать, и на следующий же день назначил суд.