Юрий Ижевчанин - Книга 3. Южный мир [СИ]

Аудиенция, как и полагалось в обычных обстоятельствах, была назначена на завтра. А тем временем царь с царицей прочитали письмо Ашинатогла и задумались о тактике поведения с послом. Там было написано следующее.

"Мой брат и лучший друг! Желаю тебе долгих лет жизни, а твоему народу мира и процветания. У меня всё благополучно, я нахожусь в добром здравии, царство моё в мире, покое и благоденствии".

"Я принял посла Канрая, Император и Первосвященник предложили мне заключить тридцатилетний договор о мире и союзе. В связи с известными тебе обстоятельствами, это не удивительно. Конечно же, Единобожники просили предоставить им храм и возможность проповеди. Конечно же, я этого не допустил. Но со многим другим я согласился".

"По договору, ни одна из стран не может помогать врагам другой и имеет право по просьбе другой стороны посылать ей на помощь войска. Оплачивать все расходы, связанные с этим, должен тот, кому помогают. Эти войска поступают под общее командование союзника, но непосредственно командуют ими свои офицеры и генералы. Воюют они под знамёнами и значками пригласившего как его наёмники. Я могу в любой момент отозвать своих воинов. Так что, как видишь, наша длительная вражда с Канраем сменяется тёплыми и доверительными отношениями, но гарнизоны на границе я ослаблять не буду. Этот союз важен для меня потому, что я смогу, не ввязываясь лично в войну и не тратя свои деньги, закалять своих воинов".

"Договор вступает в силу после того, как Канрай заключит мир и союз с тобой, брат. Посол кланялся мне в ноги и просил меня повелеть тебе заключить договор. Я, конечно, улыбнулся над этим, но пообещал ему попросить тебя благосклонно отнестись к предложениям Единобожников. И я передаю эту просьбу, подкрепляя её своим благожелательством к такому союзу".

"Я надеюсь, что ты, мудрый мой брат, внимательно рассмотришь со своими лучшими людьми, как тебе стоит поступить, исходя из твоих и наших общих интересов. Любой заключённый тобой договор с Канраем я буду рассматривать как достаточное основание для того, чтобы мой договор вступил в силу".

"Мне очень не хотелось бы, чтобы возможные неправильные действия послов Единобожников полностью испортили твои отношения с ними, но, если паче чаяния они окажутся настолько глупы и наглы, то я предпочту нашу дружбу миру и союзу с ними. А в твоей мудрости, друг, я уверен полностью".

"Я не могу дождаться того момента, когда ты, брат и друг, со своим сыном, мудрой женой и с достойнейшими из женихов и невест появитесь у нас и я смогу оказать тебе и твоим людям достойный приём и насладиться общением с вами. Не надейся, что я отпущу тебя раньше, чем через месяц. Свадьбы мы сыграем самые пышные, какие только можно, но по вашему обряду. Кровь лучших семейств наших царств должна смешаться и породить поколение в высшей степени достойной знати. Сейчас у вас девушек очень мало, но я надеюсь, что мой второй наследник Шутрух-Шаххунда женится на старкской невесте. А затем лет через пятнадцать уже от тебя буду ждать невест для своих знатнейших юношей. Это поколение заложит основу дружбы и братства между нашими странами на долгие и долгие годы, если иначе не решит Судьба. А я буду молиться, чтобы она была к нам благосклонна".

"Твой старший брат и друг Ашинатогл. Кланяется тебе и твоей семье мой наследник Тлирангогашт и другие мои сыновья. Передаёт тебе привет Иолисса, ныне Первая дама Агаша".

Проанализировав письмо, Атар улыбнулся. Любой договор… Значит, можно занимать на переговорах жёсткую позицию, не боясь подвести союзника. А вот совсем сорвать переговоры было бы некоторым облачком, омрачающим отношения. Разобрав по мере возможности всю ситуацию, Атар понял, что Лиговайя заинтересована прежде всего в свободной торговле с Единобожниками, но государству совершенно не нужна никакая форма военного союза. Даже своих единичных граждан не стоит отпускать туда. И даже брать обязательства не помогать врагам Канрая нельзя, хотя можно внести какую-либо формулировку, которая замаскирует отсутствие такого обязательства, заменив его благими пожеланиями.

Если Ашинатогл в значительной степени перенял старкскую манеру писать достаточно кратко и энергично (это гораздо больше соответствовало его характеру, чем цветистые лживые излияния), то канрайцы составили послание на двенадцати больших листах душистой бумаги, из которого приведем лишь начало первого абзаца:

"Славному в битвах и мудростью своею, благословенному Всевышним Атару, царю Лиговайи, Агоратана, Лазики, Алазани, Кратавело и Ицка, властителю Рачало и Арканга и многих прочих земель шлют привет и наилучшие пожелания осиянный Светом Истины слуга слуг Божиих Первосвященник Алий, тридцать второй этого имени, и грозный повелитель всех четырёх стран света, Император Правоверных, король Канрая, протектор Рултасла, король Астинта, Ктораста, Чиронгита, Ия, Ликутха, покровитель Киски, Камкартинакта, Оллилитагва…"

Внимательно прочитав вместе с царицей и наследником все двенадцать страниц текста на Древнем языке, Атар нашел предложения Канрая лишь с натяжкой удовлетворительными: как основу для жёстких переговоров. Император и первосвященник пытались поставить Лиговайю на место младшего партнера в союзе, одновременно выкачав у неё воинов для своей гражданской войны. Они предлагали для своих купцов взимать пошлину по общим законам Лиговайи, и вносимую пошлину использовать на построение канрайского посада, а лиговайские купцы должны были следовать законам и обычаям Канрая, который с иноверных купцов брал в пять раз больше, чем с торговцев своей веры. Не оговаривалась возможность лиговайцев в Канрае судиться по своим законам между собой и прибегать к защите лиговайских представителей (или хотя бы агашских). Зато требование принять представителя Империи правоверных было сформулировано почти ультимативно. Конечно же, были требования постройки храма в канрайском посаде и свободы проповеди, если проповедник находится на территории канрайского посада. Для деревень Единобожников Канрай собирался прислать своих священников. Поразмыслив, Атар нашёл красивый ответ на эти требования, хотя принц Лассор в возмущении требовал выгнать посла без аудиенции.

Аудиенцию было решено назначить через три дня без всяких объяснений причин и уведомлений. Такая оттяжка и отношение уже показывали недовольство царя. А трибун невидимых Кун Тростинкар через пару дней, явившись к царю, между прочим, заметил, что секретарь посольства Хусани уж слишком любопытен и активен. Царю показали шарж на Хусани, и Атар почувствовал, что сразу узнает его, увидев. Основные положения аудиенции царь уже продумал, но многое нужно было сымпровизировать на месте.