Валерий Гуминский - Принцип талиона

— Интересно получается. Колояр не знает своих родителей, но в курсе, что у вас нет родственных отношений, — усмехнулся Коробов.

— Так и есть, — подтвердил Морозов. — Я с самого первого момента, когда мальчик оказался в нашей семье, строго предупредил, чтобы никто не позиционировал себя с Колояром как родственник.

— Хорошо, это ваше право. А он знает о своей одаренности?

— Конечно. Свою искру каждый одаренный чувствует. Единственное, чего я опасаюсь — мы слишком долго внушали ему о некой мощи, которую сдерживают браслеты. Да, врали. На то были причины.

— Вы даже не поменяли его фамилию, чтобы навсегда скрыть ребенка от неких преследователей, уничтоживших семью. Или надеетесь, что в будущем он сумеет повернуть судьбу к себе и восстановить цепочку предков?

— Можно сказать, вы в чем-то правы, — прикрыл глаза Морозов. — Все может быть… Моя миссия на этом заканчивается, и я отдаю Колояра в ваши руки. А дальше пусть будет так, как будет. Он действительно имеет потенциал сильнейшего одаренного, которым никогда не воспользуется. Я же рекомендую вам не рисковать и не заниматься глупостями. Не прикасайтесь к блокираторам, и тем самым убережете себя от пристального внимания творцов и архатов — высокоранговых магов. Ошибка может дорого стоить вашей школе и подопечным. В браслеты вложено несколько мощным плетений, и все, кроме одного, запрограммированы на уничтожение носителя.

Комендант кадетской школы некоторое время осмысливал слова важного гостя, но спросил совершенно о другом:

— Получается, вы полностью доверяете нашей методике обучения?

— Более того — можете делать с мальчишкой все, что угодно. Я знаю, как вы ломаете детей, готовя из них будущих профессионалов. Если Колояр не выдержит испытаний — что ж, свинопасы тоже нужны в наше время. Он полностью ваш, господин Коробов. Здесь его никто не тронет, если вы сами не спровоцируете проблемы. Но, упаси вас боги отпускать мальчишку за стены монастыря. Повторяю, есть люди, для которых Колояр будет хорошо глядеться с фотографии на каменном надгробии. Вы понимаете меня?

— Задали вы задачу, князь, — повертел шеей Мрак, словно тугой воротничок рубашки стал душить его. — Как сами представляете себе просидеть в четырех стенах безвылазно десять с лишним лет? Даже преступники с трудом выдерживают такой срок в тюрьмах. А он — маленький мальчик, которому надо расти, получить хотя бы небольшое представление о социуме, в который он вольется, будучи молодым человеком.

— Не знаю, — пожал плечами князь Морозов. — На ваше усмотрение. Но первый год следите за ним. Все, что я мог сделать для Колояра — сделал. Остальное — полностью инициатива школы. Оплата за обучение и содержание за десять лет на банковский счет школы переведут завтра. Больше я здесь не появлюсь никогда. Всего хорошего.

Князь легко встал с кресла и не подавая руки на прощание, пошел к выходу. Каким-то образом телохранители, узнав о его приближении, распахнули двери, выпуская своего хозяина в коридор. Остановившись передо мной, он внимательно взглянул сверху вниз, одним пальцем приподнял мой подбородок и сказал:

— Прощай, Колояр. Теперь все зависит от тебя. Никому не давай обижать себя. Только так сможешь стать сильным и выжить в этом гнилом мире. Надеюсь, когда-нибудь встретимся в лучших обстоятельствах.

Ага, надейся, князь. Хоть ты и силен в своей аристократической ипостаси, но перед Щербатовыми прогнулся. Но я тебя не виню. Даже в чем-то благодарен за то, что не дал сдохнуть на улице, выкормил, вырастил. Восемь долгих лет в чужой семье, под маской ребенка, искренне считавшего поместье Морозовых своим домом, а самого князя — добрым дядюшкой. Ладно, пришла пора расставаться.

Приняв мое молчание за шоковое состояние, князь, резко развернувшись, пошел прочь по коридору. А я, глядя ему в спину, прикусил губу, которая предательски задрожала. Надо же как-то показать эмоции, а то наблюдатель в капюшоне так и стоит в своей нише. Может, поплакать навзрыд, как девчонка? Ну, вот еще! Наскоро провожу пальцем по щеке, как будто стираю непрошенную слезу, потому что из кабинета вышел насупленный комендант. Он встал за спиной и стал сверлить взглядом мой затылок.

— Сколько тебе лет, парень? — неожиданно спросил он.

Я развернулся и ответил сразу же, исподлобья разглядывая человека, который на долгие годы должен стать мне и наставником, и отцом родным. Не-не! Только не отцом! А то замучаюсь их коллекционировать в этом мире.

— Восемь.

— Будешь жить в казарме младших кадетов, — решил Мрак. — Грай, хватит там стену подпирать. Отведи Колояра. Постельное белье получишь завтра утром, а сегодня поспишь на голом матраце. Каптерка закрыта. Что? На мягоньком и чистом захотелось?

— Да я и так смогу, — чуть ли не шепотом сказал я, — если надо.

— Что ты там шепчешь, кадет? — Мрак цапнул меня за плечо. — Не слышу! На вопрос командира обязан отвечать «так точно» и «никак нет»!

— Так точно! — повышаю голос. — Потерплю до завтра!

— Уже другое дело. Грай, ты проводил гостей?

— Сами справятся, не дети, — Грай отлип от стены и встал рядом со мной.

— Ох ты, никакого почтения! — хмыкнул Мрак. — Надеюсь, не придется выслушивать жалобы князя по телефону. Значит, пацана отведешь в кубрик к младшим. Покажешь ему свободную кровать. Завтра лично проследи, чтобы его полностью укомплектовали личными вещами, формой и спальными принадлежностями.

— Есть! — Грай легонько толкнул меня в спину, показывая направление, куда следует идти.

— А поесть? — уперся я, ощущая, что желудок едва ли не царапается когтями, требуя пищи. Ведь последний раз довелось только позавтракать, еще до выезда из поместья князя.

— Ужин давно прошел, и ничего не осталось, — Грай еще раз толкнул меня в спину. — Ради тебя никто не будет разогревать печи и котлы. Сейчас покажу тебе твое место. Будешь спать там.

— В школе так рано ложатся спать? — я решил все же задать вопрос, поднимаясь по лестнице на верхний этаж.

— Нет, как обычно. В десять вечера. Сейчас все кадеты находятся в кабинетах самоподготовки. Через час отбой, — пояснил Грай. — Все понял?

— Да, — функционирование организма Колояра иногда шло вразрез с моим желанием взять под полный контроль эмоции мальчишки. Но не всегда удавалось. Сейчас я чувствовал себя взбудораженным внезапной сменой обстановки, ожиданием новых встреч, знакомств и начала борьбы за место под солнцем. Знаю я, какой бульон варится в закрытых учреждениях, где скоплена большая масса детей, подростков и юношей. Единственная ниточка с живым и знакомым миром оборвалась, оставив меня в мрачном, полном неожиданностей месте, с нависшими над головой мощными, побеленными деревянными балками и каменными сводами.