Себастьян Кастелл - Клинок предателя

Я посмотрел на Валиану, лежащую в грязи, на Алину, стоящую у кареты.

— Хорошо, капитан. Выдвигаемся по твоему сигналу.

Фелток широко улыбнулся, словно вспомнил грязную шутку.

— По моему сигналу, говоришь? Ладно, вот тебе мой сигнал! — Он повернулся к карете, обнажил меч и заорал: — Выходи, старая грязная шлюха! Я слишком долго лизал твой тощий зад, а теперь вздрючу и тебя, и твоего проклятого герцога до самых печенок.

Его парни взревели, Крюг и еще один охранник вытащили арбалеты и принялись обстреливать стражников герцога. Перо смотрел на них, не веря своим глазам. Лошади от страха заржали и дернулись назад, воцарился настоящий хаос, когда парни Фелтока бросили в охранников какую-то тяжелую круглую штуку, которая взорвалась и загорелась, наполнив воздух дымом.

— Бегите! — крикнул я Кесту. Он бросился к Алине, схватил ее одной рукой и забросил на седло, затем вскочил сам. Брасти оседлал лошадь и выстрелил. Стрелял он в герцога, бежавшего к карете, и угодил ему в ногу.

— Девушка! — закричал я. — Стреляй в девушку!

Но поздно: четверо воинов в доспехах окружили Трин, закрывая щитами ее и герцогиню.

Я взлетел на Чудище и, ударив каблуками по бокам, бросился к Валиане, которая наконец-то поднялась с земли и растерянно глядела по сторонам.

— Руку! Дай мне руку! — крикнул я, но она не расслышала.

Какой-то воин попытался ударить Чудище по незащищенной шее; я отразил атаку, но он успел отступить и теперь уже собирался ударить меня. В этот миг я увидел, что в прорези в его шлеме появилось оперение стрелы. Невероятное попадание. Я возблагодарил святого Мерхана, Оседлавшего стрелу, за чудесную меткость Брасти. Воин упал, и тогда у меня появился шанс.

Двое из четырех стражников, охранявших герцогиню и ее дочь, немного нарушили строй. И мне представился случай одним добрым ударом убить дочь, а если повезет, то и саму герцогиню, прежде чем до меня доберутся воины. Мне очень этого хотелось, и Чудищу тоже. Два существа с разбитыми сердцами готовы были очертя голову броситься со скалы в бурное море.

На мгновение мысленным взором я увидел своего короля, стоящего рядом со святыми, и переместил клинок в позицию, необходимую для укола, но тут кто-то дернул меня за левый рукав. Это Валиана пыталась взобраться на Чудище позади меня. Момент был упущен: воины восстановили строй, и теперь я видел перед собой лишь щиты.

Я протянул девушке руку, помогая взобраться. А затем мы с Брасти и Кестом поскакали на восток так, словно за нами гналась сама Смерть. Меня мутило от мысли, что мы бросили Фелтока, Блондинчика и всех остальных на верную смерть, но мне не в первый раз приходилось исполнить подобный приказ.

Мы скакали от рассвета до заката, от границ Орисона до желтых полей герцогства Пулнам. Мне приходилось заставлять Чудище останавливаться, чтобы не загнать остальных лошадей до смерти, но, хоть мы и скакали так быстро, как только могли, до деревни Газии или монастыря мы так и не добрались. Пересечь Пулнам и добраться до восточных пустынь можно было, лишь пройдя через Арку — огромный овраг пятьдесят футов глубиной с почти отвесными голыми склонами, который образовался под действием песчаного ветра, дувшего на запад из пустыни.

Мы остановились передохнуть в небольшой деревушке в нескольких милях от Арки. Валиана и Алина, не привыкшие к верховой езде, были крайне измучены и страдали от ссадин и мозолей. Кроме того, жизнь обеих разлетелась вдребезги…

Брасти отправился на разведку и заметил впереди войско, поджидавшее нас.

— Кажется, их дозорные меня не заметили, — сказал он. — Но они выступили в нашу сторону. Вперед мы пройти не можем, вернуться назад тоже: кто знает, какое подкрепление герцога Орисонского нас там ждет.

— И где мы оказались? — спросил я.

— В деревушке Фан. Ничего особенного здесь нет. Я расспросил мальчишку на дороге — он сказал, что здесь живут несколько торговцев, мясник, кузнец и еще, кажется, есть швейная мастерская, если я правильно расслышал.

— Ну что, спрячемся, сбежим или станем драться? — спросил Кест.

— Сбежать мы не можем, драться тоже, — сказал Брасти.

Я не ответил, чувствуя странное беспокойство.

— Значит, спрячемся, — решил Кест. — Доберемся до леска?

— Оглянись. В Пулнаме до самой Арки одни поля, лесов тут мало, да и те редкие. Против нас не меньше пятисот человек. Они нас быстро оттуда выкурят.

Алина начала плакать, а Валиана, не сказавшая ни слова с тех пор, как мы покинули Орисон, обняла ее.

— И куда теперь? — спросил Кест.

— Можно попробовать спрятаться в деревушке, только вряд ли добрые жители станут лгать ради нас, когда к ним придут люди герцога.

— Насколько они от нас отстали? — спросил я.

Брасти глотнул воздуха.

— Честно? Кажется, они уже не слишком далеко. У них хорошие кони, да и вообще их много. Мы часто останавливались — будь они даже на повозках, и то бы нас уже догнали.

— Ради чего им так стараться?

— Они хотят убить девчонку, — ответил Брасти.

— Им нужны были свитки, доказывающие родословную Валианы, и они их получили.

— Нет, не получили, — возразила Валиана. — Фелток уговорил меня вытащить их из пакета, а вместо них сунуть туда дорожные документы.

Она порылась в кармане своей блузы и достала пару свитков с герцогской печатью.

— Вот ведь старый хитрый лис! — восхищенно сказал Брасти.

Кест посмотрел на меня.

— Можем попробовать поторговаться.

Торговаться с самой могущественной и хитроумной женщиной в мире на виду у войска, которым она командует? И что потом? Она все равно убьет нас, так что какая разница? Лучше сжечь эти чертовы бумаги, чем увидеть, какой хаос из-за них начнется.

Я чувствовал себя больным и уставшим, к тому же сбитым с толку больше обычного и подошел к Валиане, стоявшей в обнимку с Алиной.

— У меня нет ни идей, ни надежды, — сказал я. — Просто скажи мне, что делать, Валиана, и я сделаю все, что смогу.

— Я больше не Валиана, — печально ответила она. — Я никто и ничто; как вы и сказали в Рижу, я просто глупая девчонка, которая мечтала сидеть на королевском престоле, даже не задумываясь о том, как она туда попадет и что будет делать потом.

Алина дернула меня за рукав, и я заглянул ей в глаза. Она шмыгнула носом и сказала:

— Мы спрячемся, Фалькио. Мы спрячемся, а потом сбежим, а потом будем драться.

Я хотел убрать руку, но она вцепилась в нее.

— Не думаю, что мы сможем победить их, Алина, — тихо сказал я.

Она вдохнула и расправила плечи.

— Знаю, но они поступают неправильно. Несправедливо. И если мы сразимся с ними, то сделаем мир хоть чуточку справедливей. Мир должен быть справедливей, ты не согласен?

Я погладил ее по щеке, и она улыбнулась мне, и клянусь всеми святыми, стоящими за моей спиной, что мое сердце этого не выдержало, а вместе с ним и рассудок. Воздух наполнился горькими рыданиями, я испытал такую боль, словно разом открылись тысячи ран: от первого синяка до стрелы в ноге. А еще все те, что я получил по пути в Араморский замок, когда шел убивать короля. Вдруг нахлынули горестные воспоминания о растерзанном теле моей жены на полу в трактире и о сгоревшем доме в Рижу, а еще осознание, что я подвел короля и скоро вновь подведу маленькую девочку. Каждая рана, каждое воспоминание и горе выплеснулись наружу жутким воем. Из глаз текли слезы, пока я не выплакал всё — но кое-что еще осталось.