Себастьян Кастелл - Клинок предателя

Она медленно кивнула.

— Ты ненавидишь герцогиню, и это справедливо, но скажу тебе вот что: если бы эта старая ведьма не позаботилась о твоей родной маме, когда ты находилась еще в ее утробе, то она бы даже не смогла выносить тебя. Она была нищенкой, твоя мама, и не слишком здоровой.

— То есть я не должна была выжить, — прошептала Валиана.

— Именно так. Ты не должна была выжить и теперь жить не должна.

— Что?.. — начал я.

— Ну-ка закрой свой глупый рот, Фалькио, — отмахнулась Швея. — Истина в том, дитя мое, что для тебя в этом мире нет места. Я знаю, как плетется нить истории: для тебя в этом мире нет другого предназначения, кроме клинка рыцаря в твоем брюхе. Но мир время от времени нуждается в хорошей встряске, поэтому пусть так и будет.

Она взяла плащ Валианы.

— Тебе понадобится новое имя, и ты должна сама его выбрать. В этом мире люди не создают себя сами: родители говорят им, какое имя носить, во что верить и кем быть. Но тебе этого не дано, поэтому придется самой понять, кто ты такая. И начнешь прямо сейчас. — Швея распахнула плащ и помогла Валиане надеть его. Он сидел на ней так, словно девушка родилась уже в нем.

— Но я не могу быть одной из… Я не подхожу, и меня никто не учил…

— Кто бы говорил, — фыркнула Швея. — Ты изучала законы короля и герцогов, разве нет?

— Мне пришлось, когда я готовилась к…

— И, скорее всего, в Херворе ты брала уроки фехтования, чтобы эта маленькая лиса тоже могла научиться и потом воткнуть клинок кому-нибудь в спину?

— Да, но у меня никогда хорошо не получалось.

Швея мягко засмеялась.

— У этих троих тоже не слишком выходит, лишь в редких случаях. Не беспокойся, дитя мое. Быть плащеносцем вовсе не значит судить, скакать и махать мечом, что бы эти болваны тебе ни рассказывали.

Она расправила отвороты плаща Валианы.

— Но об этом позже. А сейчас тебе нужно принести клятву.

— Какую клятву? — спросила Валиана.

— Если бы тебе просто пришлось повторить чьи-то слова, то это была бы не слишком хорошая клятва, не так ли?

Валиана посмотрела на нас.

— Я не понимаю. Вы хотите, чтобы я присягнула на верность плащеносцам? Или памяти короля? Или какому-то святому?

— Если это то, во что ты веришь, за что готова умереть. Не заблуждайся, дитя мое: в конце дороги тебя ждет лишь неглубокая грязная канава, в которой будет лежать твой труп.

Валиана поглядела ей прямо в глаза и отвернулась.

— Нет, — сказала она тихо. — Я не… не то чтобы не верю во все это, но… я даже не знаю, что значит верить во что-нибудь. Вся моя жизнь крутилась вокруг меня, и жизни всех остальных тоже. Я даже не знаю, заботит ли меня что-то. Я никому ничего не обещала, кроме… — Она посмотрела на Алину, которая сидела на стуле, сердито разглядывая ногти. — Кроме тебя. Я обещала, что буду защищать тебя.

Алина кивнула и шмыгнула носом. Валиана посмотрела на Швею.

— Это оно?..

Швея дала ей легонькую, почти ласковую пощечину.

— Никто не скажет, кроме тебя самой. Именно это и значит быть свободной. Не иметь возможность делать все, что тебе вздумается, а иметь право встать и сказать всему миру, за что ты готова умереть.

Валиана стояла некоторое время неподвижно, а потом преклонила перед Алиной колено и взяла ее за руку.

— Послушай, я не знаю, что все это значит. Не знаю, кто я такая и как много мне осталось. Я считала себя самой важной девушкой в мире, а теперь выяснилось, что я ничего не стою, даже этого плаща. Я не невинна и знаю это теперь. Незнание не означает отсутствие вины. Но ты невинна. Ты не сделала ничего плохого, но тебя хотят схватить и причинить тебе горе. А ты ничего дурного не сделала. У тебя есть право жить, чтобы понять, кем ты хочешь стать. Я слаба и не слишком хорошо управляюсь с клинком. Но думаю… думаю, что смогу стать смелой или, по крайней мере, попытаюсь. Думаю, что если кто-то попытается убить тебя, то я… даже не знаю, закрою тебя собой. Понятия не имею, насколько хорошо я смогу драться, скакать или выносить приговоры, но если кто-то поднимет на тебя руку, то, клянусь чем угодно, я остановлю его хотя бы своим телом, если ничем другим не выйдет.

Я хотел что-нибудь сказать, но не смог. Какая-то тяжесть нависла над нами, и мы стояли и слушали, как тихо плачет Валиана.

Не знаю, насколько долго мы там простояли, но потом Валиана оглянулась на Швею, и та кивнула ей, всего лишь раз.

— Швея, как… — Я поперхнулся словами.

— Тс-с, — шепнула она, не отводя взгляда от девочек.

Спустя миг Алина взяла правую руку Валианы и приложила ее к своей щеке.

Почему-то я знал, что она поступит именно так… Я знал, потому что…

— Нет, — сказала мне Швея. — Пока нет. Ты пока еще не готов понять.

Затем она сделала небольшой жест рукой, словно продевала иглу с ниткой сквозь ткань, и вопрос отпал сам собой.

— Все правильно? — спросила Валиана. — Это клятва? Я все верно сказала?

Швея посмотрела на меня.

— Ну, Фалькио, как ты думаешь, верно она сказала?

— Это моя клятва, — ответил я. — Я принес ту же самую клятву королю. И ты все сказала верно.

— Значит, свершилось? — тихо спросил Кест. — Плащи и клятвы — это все, что нам осталось?

Он переглянулся со Швеей — старуха подошла к нему и взяла за руку.

— Ты ведь уже знаешь ответ, сынок, — сказала она, стуча пальцем ему по лбу.

Кест кивнул.

— И ты знаешь, кто должен прийти, правда? — на этот раз ласково спросила она.

— Знаю.

— Ты учился и упражнялся, и теперь ты считаешь себя лучшим в мире, не так ли?

— Да, я лучший.

— Но ты же знаешь, что этого недостаточно?

Мне показалось, что в глазах у него блеснули слезы, и он сказал:

— Я знаю.

Она погладила его по руке.

— Говорю тебе, ты очень старался и многому научился. Но здесь у тебя слишком много. — Она снова постучала пальцем по его лбу. — И тут тоже слишком много. — Она погладила его по руке. — А вот тут недостаточно. — Она ткнула ему пальцем в грудь. — Твое время приходит, а ты не готов.

— Сколько еще? — спросил Кест.

— А насколько длинна нить у меня в руке? — спросила она.

— Я не знаю.

Швея ответила:

— Сегодня ночью. Это наступит сегодня ночью.

— Я не понимаю, — сказал я. — Я вообще уже ничего не понимаю.

— А тебе и не нужно, — раздраженно ответила она. — Проклятые магистраты. Вы всегда хотите знать, что нужно делать, где спрятаться, кого убить. Больше такого не будет. Времени не осталось ни для суда, ни для скачек, ни для драк. Только для жизни — пока она еще есть.

Горбясь, она подошла к двери и приоткрыла ее. Цыкнула на Чудище, чтобы та ждала снаружи, — лошадь фей показала ей зубы и всхрапнула.

Швея не придала значения предупреждению и обеими руками взяла морду израненного животного.

— А ты пойдешь со мной, Лошадка. У меня и для тебя найдется работа. Ты им пока не сможешь помочь, хоть и очень этого хочешь. Мы с тобой сестры, ты и я: старые, с разбитыми сердцами, напуганные и сердитые. Они у нас всё отобрали. — Она повернулась к нам всем спиной. — Всё забрали. Всё хорошее, что было в этом мире.