Себастьян Кастелл - Клинок предателя

— Что стряслось? — спросил я.

Он помялся, но потом набрал воздуха и выпалил:

— Я собираюсь взять в руки клинок, Фалькио.

Я облегченно выдохнул.

— Проклятье, Кест! Святые угодники, как же ты меня напугал!

— Я серьезно, Фалькио. Буду учиться фехтованию. И начну сегодня же. Не хотел расстраивать тебя или обижать, потому что с тобой это никак не связано. Просто мне нужно это сделать. Пришла пора взять в руки клинок.

Я посмотрел на него, хотел спросить, почему вдруг он решился, но понял, что Кест мне никогда об этом не расскажет.

— Это значит, что мы с тобой больше не друзья? — спросил я, сбитый с толку и немного обиженный.

— Нет, конечно, мы всегда будем друзьями. Именно поэтому я и хотел тебе рассказать, чтобы ты не подумал, что между нами что-то не так.

Я недолго думал об этом.

— Ну ладно. Вот и хорошо. Теперь мы сможем упражняться вдвоем. И станем лучшими фехтовальщиками в городе. Люди будут собираться, чтобы посмотреть на нас. Сегодня же расскажем об этом твоему отцу и начнем.

Я считал, что милостиво отнесся к другу: всякому понятно, что он меня вряд ли догонит, ведь ему уже почти исполнилось двенадцать. Кест лишь ухмыльнулся, и мы пошли к нему домой. Когда Мюрроу увидел Кеста, он как-то с первого взгляда сразу всё понял и, не сказав ни слова, снял со стены еще один клинок.

Когда Кест взял оружие в руку, я сперва подумал, что моему другу придется тяжко: он, конечно, наблюдал за мной и, скорее всего, знает, как надо парировать и нападать, но поначалу будет выходить неуклюже, потому что таких мыщц, какие нарастил я, упражняясь уже несколько лет, у него пока нет. В течение первого часа так всё и было: он не успевал отбиваться, спотыкался и падал, пытаясь нападать. Но не прекращал упражнений, вставал и повторял движение за движением, удар за ударом.

К обеду он уже побеждал меня в каждом бою. К вечеру победил своего отца, а к тому времени, как Кесту исполнилось тринадцать, на земле не было человека, который управлялся бы со шпагой лучше него. Он так и не рассказал мне, что заставило его передумать, но, став величайшим фехтовальщиком в мире, Кест перестал шутить.

— Хватит, Брасти, — сказал Кест, но тот лишь покачал головой и спешился.

— Ну конечно, к чему жаловаться, ведь, куда б мы ни пошли, результат один.

Все выезды из города были перекрыты, выпускали лишь караваны.

— Спрячемся, будем драться или сбежим? — спросил меня Кест.

Я не успел еще об этом подумать, но Брасти ждать не собирался.

— Я же сказал вам, что выбраться отсюда мы не сможем. Они никого не выпускают, кроме, святые их подери, караванов. И силой прорваться через всех мы тоже не сумеем. Придется затаиться и ждать, пока всё это не закончится.

— Не закончится, пока нам самим не придет конец или мы не найдем убийцу, — резонно заметил Кест. Он сложил руки на груди и ждал, пока я скажу что-нибудь вразумительное.

Кем бы ни была женщина, убившая лорда-предводителя Тремонди, задумала она преступление идеально. Все знали, что Тремонди богат и что в телохранители он нанял плащеносцев. Поверить в то, что трое «шкурников» убили своего нанимателя, чтобы присвоить его деньги, проще простого. Если нас поймают, то никто нам все равно не поверит, а если мы сбежим, то этим лишь подтвердим свою вину. В любом случае настоящего убийцу никто подозревать не станет. Наверняка эта дамочка сейчас разгуливает по городу и наслаждается свободой.

— Мы не сможем отыскать убийцу, — сказал я. — У нас не получится рассказать, кого мы видели в комнате, мы даже описать ее не сможем. Через пару часов весь Солат будет искать именно нас.

Брасти всплеснул руками.

— Поэтому мы бежим. Опять. Как трусы.

— И это у нас неплохо получается, — заметил Кест.

— Если каждый день упражняться, можно научиться чему хочешь.

— Поедем к рынку караванов, — решил я. — Констебли разыскивают нас по всему городу: они знают, что мы попытаемся спрятаться, поэтому захотят поймать нас прежде, чем мы уйдем в подполье. Но на караванном рынке пока еще ни о чем не известно.

— Блестяще, — съязвил Брасти, аплодируя. — Караванный рынок. И это меня здесь считают самым недалеким.

— Не беспокойся, — спокойно сказал Кест. — На твое место претендентов нет.

— Я думал, ты не умеешь шутить.

— А я и не шучу.

Я слушал, как эти двое перебрасываются колкостями, и раздумывал над ситуацией. Единственный шанс выбраться из города и подзаработать денег — это наняться поединщиками или охранниками в какой-нибудь караван. В наше время воин, умеющий фехтовать, дает огромное преимущество в пути. Но мало кто из караванщиков, кроме лорда Тремонди, отважится нанять «шкурников», а значит, нам придется соглашаться на любые условия, причем быстро, пока констебли не решат обыскать рынок. Я подозревал, что туда они заглянут в самую последнюю очередь. Слухи о том, что в городе жестоко убили лорда-предводителя, распространятся быстро, и это, несомненно, скажется на торговле. Для города будет лучше, если констебли станут помалкивать. Для нас, впрочем, тоже.

— Давайте придерживаться плана, — наконец сказал я. — Мы отправились в путь с лордом Тремонди, потому что он собирался поехать на юг, а мы хотели попасть в Бэрн, так? Денег у нас нет, и даже если бы нам удалось выскользнуть из города обычным путем, то без монет мы далеко не уедем. Остается караванный рынок. Попробуем найти работу в каком-нибудь караване и выйти с ним из города через Рыночные ворота. Констебли их не стерегут, так что меньше шансов, что нас схватят.

— А как же планы Тремонди? Чтобы плащеносцы стали хранителями торговых путей? — спросил Брасти.

— Скорей всего, они умерли вместе с самим Тремонди, — ответил Кест.

Мне пришлось с ним согласиться.

— Даже если кто-то и поставит этот вопрос на голосование, шансов победить у них теперь никаких.

— Что ж, Фалькио, — сказал Брасти голосом, загустевшим от ярости и раздражения, — позволь мне первым лично поблагодарить тебя за то, что теперь мы все умрем в бесплодной попытке помочь тебе обрести искупление!

— У нас все еще есть шанс, Брасти: даже Тремонди слышал, что королевские самоцветы находятся в Бэрне.

— Ну конечно! Это лишь слухи, такие же, как насчет Шеверана и проклятого Рижу. «Ищи среди наименьших из благородных семейств». Что это вообще означает? Никто из них не хочет иметь с нами дела…

— Если мы найдем…

Он отвернулся.

Мне не следовало, но я все-таки сказал:

— Это мое заклятие, Брасти. Последнее, о чем попросил меня король.

За неделю до того, как герцогское войско захватило замок, король встретился с каждым из ста сорока четырех плащеносцев лично, и каждому из нас он дал особое поручение — «заклятие». Скорей всего, вычитал это слово в какой-то древней книге. Одних он заставил поклясться, что они сохранят все в тайне, других — нет. Мне он поручил найти королевские чароиты. Раньше я о них никогда не слышал, но король не в первый раз приказывал мне сделать что-то, не объясняя подробностей.