Андрей Колесник - История Темного Властелина

Огромных размеров валун угодил прямо в спину коня и тот, завизжав, рванул вперед на подгибающихся задних лапах. А потом и вовсе рухнул, не выдержав веса наездника, и суча передними копытами, в то время как задние бессильно волочились по земле. Удар сломал скакуну хребет. Гуно встал на ноги и оказался лицом к лицу с обидчиком. Дикием уже где-то лишившемся одной конечности, но в другой решительно сжимающим еще один увесистый обломок стены. Он просвистел над самой головой Гуно врезавшись в другого дикия упавшего от удара на одно колено и тут же добитого Драконьим Призраком. Весельчак, взревев от душащей его ненависти, вмазал дикию по голове, но тот в последний момент подставил смявшуюся и странно хрустнувшую руку. А самого Гуно достал еще один подскочивший сбоку окульт измаранный в чьей-то крови. Оплеуха, которая стоила бы любому воину жизни, для Весельчака обернулась несколькими футами срытой спиною земли и кровавыми «зайчиками» в глазах. Прежде чем он, мотая головой, пришел в себя над ним уже вырос чудовищный силуэт, замахиваясь пятерней для добивающего удара. И тогда Гуно ударил сам. Ударил ногами напрягая все жилы, вливая в этот удар все отпущенные природой силы. И отшвырнул дикия назад на его однорукого дружка, вставая на ноги сам. Перед глазами все плыло и качалось. Дышать было тяжело, будто обруч стиснул грудь, а в боку немилосердно кололо. Значит, сломаны ребра.

В это время над дикиями вырос всадник по виду не менее могучий, чем сам Гуно и, орудуя двуручным альшписом, отрубил головы окультов.

— Живой? — крикнул он Гуно из-под шутовской личины. Весельчак харкнул смешанной со слюной кровью и слабо улыбнулся:

— Да что мне станется, Биргер! — оглянувшись по сторонам, он заметил, что дикиев почти не осталось. Под свирепым натиском защищающих свое людей они, нет, не отступили, ибо не умели этого, но были разбиты. Кулаки стальной и человечий сшиблись. И стальной разлетелся кусками покореженного метала. Жалкие остатки, утробно порыкивая, как раз добивались конниками.

— Дрянной враг, — снова сплюнул Гуно. — Совсем себя не бережет. С таким не очень-то просто.

— А то! — поднимая «шутовское» забрало ответил Биргер, поглаживая гриву своего скакуна и удерживая альшпис другой рукой. — Но ничего. Держимся пока.

Поле перед селом было устлано трупами людей и обломками чудовищ. Царящий над ним дух был вовсе неописуем.

Гуно тяжело ступая, подошел к своему скакуну. Животное уже не дергалось и не вздрагивало, слепо глядя своим глазом на хозяина. Весельчак осторожно коснулся морды и расстегнул уздечку:

— Прощай, дружище. Спасибо, что верно помогал мне все это время…

… Победители. Потрепанные и окровавленные, некоторые из них стали калеками, но все держались ровно. Все выглядели браво.

— Выживших девяносто три человека, — сказал Биргеру его второй помощник. Второй потому что первый помощник неудачно подвернулся под кулак дикия. — Монстров много. Около полутора сотен.

Биргер обвел глазами запыленных и уставших вояк, составляющих некое подобие ровного строя. Многие, лишившиеся коней стояли с трудом.

— Молодцы! Вы все сражались отлично и с честью! Никто не посрамил имени Великого Дракона!

— Замечательная речь, — хмыкнул в полголоса Гуно, умывая лицо из чьей-то фляги. Грудь не переставала болеть, а плечо слегка онемело. Он сидел на склоне за сельскими хатами и поглядывал в бесконечно серое небо. Здесь легче дышалось, ибо ветерок относил прочь запахи смерти.

Подошел седой воин, по имени Реваз и сел на землю, стаскивая кольчугу:

— Какая разница. Эта речь быть может и не самая великолепная, зато она искренняя. А что еще надо сейчас для воинов исполняющих долг?

— Лекарства. Вино. И приятную девицу для массажа, — перечислил Гуно, загибая пальцы. Потом подумал и сел на траву рядом с Ревазом, принявшись смотреть на горные склоны.

— На девицу у нас времени не станет, — пробормотал Реваз, вытирая щеки. — На подходе остальные живчики. Их с полтысячи наберется точно. Долг…

— Это долг для вас?

— А для тебя? Почему ты остался?

Гуно ничего не сказал, только коснулся шрамов на лице, что-то вспоминая. Да и что здесь говорить. Осталось совсем немного. Весельчак смотрел в высокое серое небо и видел как тянется на юг длинный клин гусей.

— Холодная в этом году осень.

На далеком-далеком холме гряды появилась темная устрашающая фигурка. Следом еще одна…

— Каллиграф тебе говорил? Говорил, как сам видел. Жестокие кукловоды. Кошки правящие миром. Да среди нас были и такие, я не отрицаю. Мы были неправы. Но подумай, раз уж он не взял на себя труд думать. Если люди были так ограничены, откуда же пошла пресловутая магия? Как могла зародиться речь, если мы контролировали все и вся? Нет, малыш. Каллиграф обманул тебя, потому что сам обманывался. Вся эта магия и все её школы родились под нашими началами. Мы почувствовали, что в мужчинах прорастает нечто… непостижимое. Некая компенсация нашей силы. И не стали её пресекать, думая, что так мы погубим то, что сами созидали. Весь свой мир. Мы лишь подрезали некоторые побеги, контролировали рождение речи, появление магии. Не все — только высшие из нас были вовлечены в процесс. Большинство не было еще развито до нужной степени. Были слишком примитивны. В идеале мы хотели сделать вас мужчин равными нам. Но, увы, вы тоже были чересчур примитивны. Видели только угрозу. И реагировали соответственно. Думали, что заполучили в свои руки оружие против нас. Что испугали нас. И стали вырываться из-под нашей власти. Власти, которая во многом так же была выдумана вами, ибо те из нас, что уже развились, не вмешивались в вашу жизнь. Манипулировали вами только слабые или глупые. Или безумные по натуре. Но когда новая сила нашла свои Истоки, тех, кто в последствии стал зваться богами… они не ведали пощады. А мы были слишком поражены жестокостью. Чем больше знаешь, тем тяжелее дается решение. Мы знали очень много. И не успели ответить. Были сметены. Сломлены и растоптаны. Потом, захватив многих в плен, честолюбивые маги требовали склониться перед ними. Некоторые… склонились. Им отвели место в нынешних пантеонах. Сделали добрыми волшебницами и богинями. А мы не склонились. И с нами поступили соответственно.

Я словно во сне видел все, о чем она говорила своими глазами. Видел, как выходящие из дикости люди ведут жестокую упорную борьбу друг с другом. Как сильные охотники падают ниц перед одним лишь взглядом тех, кого Астис назвала «слабыми или глупыми». Видел неодобрение в глазах богинь, которые ничего не предпринимали из своего милосердия.

Моим глазам представали картины как все чаще, мужчины-воины огрызаются власти ведьм. Исподтишка, исподволь пытаются оспаривать решение. Рвут на себе невидимые кандалы, большую часть которых придумали сами же. Видел как ведьмы злясь, наказывают непокорных. И как в подготовленную почву недовольства падает золотое зерно знаний. Речь. Новая сила, чье имя магия входит в мир встречаемая богинями.