Андрей Колесник - История Темного Властелина

Приказы раздавал немолодой уже усатый разбойник в шапероне [29] Шаперон — разновидность плаща с капюшоном . Сам он держался на безопасном расстоянии от чудища, пока то методичными взмахами лап напоминало кровавую мельницу, разделывая бегающих вокруг людей.

— Быстрее отсюда, — надрывая легкие, прохрипел я Ревазу, с трудом поднимаясь с земли на дрожащей руке. Вторая — все еще слушалась с трудом и причиняла дополнительные страдания. Тяжело дышащий Призрак, глядя на борьбу разбойников с чудищем, согласно кивнул.

Нет нужды досматривать представление. Кто бы ни победил, нам достанется совершенно не нужное внимание. Рассчитывать на благородство разбойников я собирался не в большей мере, чем на миролюбие дикия. Вполне достойные друг друга оппоненты.

На подгибающихся ногах мы бросились бежать с засеки. Требовалось поскорее выбираться из этого свихнувшегося леса.

… Нам не дали убежать далеко. И версты пробежать не дали. Злые, грязные разбойники нагнали нас очень быстро. Уже виделся мне большак, когда что-то больно ударило в ногу, и я полетел носом в землю. Реваз в полуобороте разрубил самому быстрому из разбойников ключицу, замазавшись в чужой крови. Следующему рассек кисть, заставив упустить оружие.

— Живыми брать! — пронесся по лесу жесткий голос вожака. Их было почти два десятка, поэтому у уставшего вымотавшегося Призрака шансов не было. Он сумел убить еще двоих — одному пробив горло, а другому, ткнув прямо в лицо. Я сумел приголубить запоясным ножом всего одного. Потом Реваза сбили с ног.

И начали пинать ногами. Меня ударили в лицо. Наступили башмаком на больную руку.

— Живыми! — по-прежнему надрывался невидимый мне вожак, чей голос доносился сквозь злую ругань бандитов. Сквозь болезненные, невероятно обидные удары. Я свернулся на земле клубком, легши на больную руку, поджав колени к животу и пытаясь защитить голову. Но удары все равно доставали, заставляя неметь плечи, ошеломляя, разбивая в кровь лицо, губы.

На глазах выступали резкие, злые слезы. Обида и ярость душили так, что будь я способен перевести их в силу гнусные выродки давно оказались бы испепелены. «Мерх! Мерх!» — мысленно орал я, переживая сильнейшее в своей жизни унижение. Реваз, судя по всему, пытался встать — ему доставалось куда больше моего.

— Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит? — вдруг раздавшийся рядом голос, показался мне наваждением. Но прекратившиеся удары убедили в обратном.

Расплющив заплывший глаз, я с величайшим недоверием уставился на въехавшую, на поляну персону. Конь — каштановое гигантское чудовище с горящими лиловым пламенем глазами и длинной, подобной львиной, гривой. Зверь был больше обычных скакунов раза в полтора и казался попросту великаном. На спине же он носил великана не меньшего. Озаряя пространство своей вечной сардонической усмешкой, на нас свысока посматривал Гуно Весельчак.

— Так что же здесь случилось? — лениво поинтересовался великан. Разбойники в жизни не видавшие таких здоровяков присмирели.

— А сам-то кто будешь? — вдруг выбился из рядов разношерстого отряда их предводитель. — Зачем здесь оказался?

— Я-то? Я приехал сюда как раз вот за этими двумя людьми. И настоятельно рекомендую мне их выдать.

— Так ты, поди, охотник за головами? — осклабился вожак. — Поскребыш стражничий!

Он подчеркнуто бесстрашно подошел к сердито фыркающему коню и, задрав голову, насмешливо смотрел на Весельчака:

— Так что, расписанный? Охотник?

Гуно склонив голову на бок, изучающим взглядом оглядел нас и разбойников:

— Охотник за головами. Как есть. В моем присутствии часто выясняется, не ошиблась ли мать природа, наделяя кого-то, таким ненужным органом как голова. Если ошибка на лицо, то…

— Что «то»?

— Я их разделяю, — невозмутимо сказал великан и ударом моргенштерна раздробил голову вожака. Тело, подергиваясь, рухнуло на траву, пропитывая ту кровью.

— Есть еще такие же идиоты? — он снова обвел разбойников взглядом. — Ну, паршивцы? Я к вам обращаюсь, свиные отродья? Есть еще желающие расстаться со своей паршивой башкой?

Желающих не было. Гуно удовлетворенно кивнул.

— Тогда чтоб я вас здесь не видел через минуту! Кто будет в пределах видимости, о том пожалеет!

Разбойники не заставили себя долго упрашивать. После бесславной гибели вожака их больше занимало собственное место в иерархии банды. Связываться с мрачным Гуно не хотелось никому. Поэтому они исчезли из поля видимости скорее, чем прошла отведенная минута.

Побитый истоптанный Реваз не без труда поднялся на ноги и помог встать мне. Гуно нависал, подобно скале.

— Что дальше, Гуно Весельчак? — пытаясь не выказать терзающей тело боли, спросил я. — Ты нас искал. И нас нашел. Зачем?

Он невозмутимо прицепил моргенштерн к седлу и только тогда ответил:

— Меня просил встретить вас Оплетала. И если бы я не заплутал в этом паршивом лесу, встреча произошла бы, куда раньше. На ваше счастье у меня хороший слух. Да и эти придурки не особенно скрывались… что-то случилось?

— А куда подевался, одноглазый? — только сейчас я заметил, что Тольяра рядом нет. И эта пропажа разом взволновала меня куда больше чем судьба без колебаний пожертвовавшего собой Галура.

— Остров Харр. Загадочный и таинственный остров Харр, — повторил Наместник.

— Имею честь представлять его, — четким альтино отозвался посланец. — Я Корнелий Ассимур, послан старейшинами острова. Ибо слышал о постигшем ваш цветущий край лихе. О кровопролитии, забирающем сотни жизней.

«А еще о том, что наши маги потеряли свои способности», — додумал Эйстерлин, глядя в красивое ухоженное лицо Корнелия.

Все прочие присутствующие за большим круглым столом персоны удивились появлению представителя легендарного острова куда больше Наместника.

Цекут округлившимися глазами смотрел на невероятно высокого человека с удивительной алебастровой кожей и розовыми зрачками. Командир Косарей никогда в своей жизни не видел альбиносов. Крейган глубокомысленно смотрел в потолок, как часто делал, не зная как себя вести. Воевода Молотеев, выступавший от лица Яромира, и вовсе смотрел на харранца, раскрывши рот.

Наместник ухмыльнулся:

— Очень рад, что известный и весьма могущественный остров решил показать добрую волю и сочувствие. Из уважения к вам и всем присутствующим сразу же задам интересующий нас вопрос. Что же произошло за последние недели такого, отчего вы, жители благословенной земли, снизошли до общения с жалкими владыками варварских краев?

— Охотно отвечу, — очень вежливо ответил альбинос. На его лице была написано такое удовольствие от общения, что Наместник звериным чутьем ощутил — посланца просто выворачивает от одного лишь вида заросших, грубоватых мужланов. — Мы никогда не уединялись, отворачиваясь от проблем мира и людей, живущих в нем. Главной ценностью для нас остается сохранение и преумножение сокровищницы знаний, мудрости и искусств. Сохранение и предполагало наш… немного закрытый образ жизни, последние десятилетия.