Андрей Колесник - Стихия Перемен

На севере не было городов в их типичном понимании, а каждый хуторок являл собой укрепленный детинец за крепкими стенами с общей для всех горницей. Крепостей тут тоже было немного — не от кого защищать, ведь местные жители сами с детства привыкли свою жизнь отстаивать. Лишь три крепости выстаивали среди снегов, заметающих санные пути да звериные тропы. Их хозяева были местными жителями, ставленников тут не терпели. Их дедов, обычных зажиточных мужиков, годами верой и правдой служивших государю сделали боярами и поставили смотреть за дикой землей.

А смотреть было за чем — север являлся очень богатым на всевозможные руды и славился своими мастерами кузнечного дела. В здешних сосняках водились очень редкие, нигде больше не встречающиеся звери за шкуры которых платили даже не гривнами, а чистым золотом. Сюда тянулись вместе с торговыми тропами опытные охотники с царскими грамотами, уходили бывшие каторжники, чтобы забыть свое прошлое и осесть в свободном краю. И не оскудевала струйка хитрованов, которые рассчитывали поживиться среди неотесанного мужичья. Но с последними посадникам разбираться часто не приходилось — обманщиков просто размыкали соснами или забивали дубинами местные.

Здешнее правосудие было скорым простым и беспощадным, а разъезжающие на конях смотрители, были себе и судьями и вершителями приговоров в одном лице. Все знали друг друга, и любая весть разносилась по тайге и северным пустыням со скоростью, летящей в ночи полярной совы.

Так хозяин одного из трех оплотов власти Яромира, носящего название Медвежьего Хребта Берияр с негодованием узнал, что в его владениях оказывается заметили подозрительных чужаков. Доживший до седых волос, но так и не смирившийся яростью норова похожий на вечно сонного мастиффа боярин, выслушав поутру рассказ своего следопыта, он, едва закончив завтрак, велел готовить коней.

— Говоришь семеро? — строго спросил он, одевая теплый плащ под серый юшман. — И все с оружием, да едут к Палой Горе?

— Да, — подтвердил следопыт, морщинистый старик с заплетенными в две косы волосами и кожаным обручем на лбу. Снег, залегший на складках темной одежды за время ночного дозора, не успел оттаять. — Как хозяева едут. Бахвалятся силой. Со злым умыслом. Особливо не понравилась мне, что старший их рожу свою в капюшоне прятал, только подбородок и торчал…

— Чего ж ты их сразу всех не остановил-то? — мастифья физиономия лучилась недовольством.

— Да я ж договариваю, — понизил голос следопыт, тенью следуя за торопящимся во двор господином. — По подбородку ежели судить, то не человек это был. Тяжелый такой, аж до середины груди доходит. Стоит ли связываться с тем, чьих сил не знаешь? Да и я так про себя кумекаю — ежели такая погань появилась, следует её взять и расспросить откуда, кто, зачем… может он не один такой?

Берияр и сам все это прекрасно понимал, выговаривая старому товарищу только из вредности. Нет, он не боялся нечисти или чар, от которых надежно защищался самым действенным из известных амулетов. Закаленным железом.

Деревянные ворота детинца распахнулись и отряд из трех десятков всадников одетых в теплую одежду из шкур, устремился прочь от резных горниц по белой ленте дороги, ускользающей в снежно-изумрудные недра непуганого леса. По направлению к поросшему старыми соснами холму, в недрах которого скрывался один из богатейших на севере рудников, под названием Палая Гора.

И хотя путь, указанный следопытом был не близким, Берияр ни разу не задумался о странных чужаках, чье появление могло нести за собой неприятности. Он молчал, слушая вполне обычные в их краю разговоры о погоде, о несущей торговлю весне, о том, что у кого-то ощенилась любимая охотничья сука.

Все обыденно и совершенно буднично. Тихо стряхивали снежный дождь с темных лап приветствующие отряд ельники. Оголодавший на зимовке волк торопливо доедал законно добытую косулю. Один из мужчин снял с седла лук, но был остановлен Берияром. Светло-серые глаза хозяина Медвежьего Хребта и серо-зеленые хищника на несколько мгновений встретились. Хищник тихо настороженно заворчал, не выпуская из пасти добычу, но Берияр не дрогнул. Тогда серый обиженно по-собачьи тявкнул и неторопливо отошел в тень, провожая привычно угрюмых мужчин долгим взглядом, как это делали зверьки поменьше.

… Чужаков они перехватили, проехав известным только бывалым следопытам тропами, за кабаньим логом. Те ехали, открыто, не скрываясь, не боясь внезапной стрелы, могущей вылететь из недружелюбной чащи. Ремесло всех семерых Берияр определил с первого взгляда, тут не требовалось особых познаний. У всех, кроме коротких мечей еще и копья с раскрывающимся трилистником наконечником. Скрывающиеся между пропитавшимися тяжелым запахом дороги мехом тугие кольца плетеных кольчуг. Тощие седельные сумки, подергивающиеся на конских боках. На головах у всех капюшоны, под которыми угадываются очертания шоломов. Все само за себя говорит.

Когда на дорогу прямо перед ними выкатились дозорные, пришлые резко застопорили коней и с криками похватались за оружие. В общем, поступили так, как и должны были люди, которых застали врасплох.

Лишь предводитель их, не растерялся — придерживая грызущего удила коня, лег локтями на луку и принялся с интересом рассматривать следопытов. Солнце только встало над верхушками деревьев, бросая на плечи и головы розоватые отсветы. И прекрасно освещало тяжелую костистую челюсть предводителя чужаков.

— Вы кто такие? Откуда прибыли? — неприветливо спросил Берияр, при этом не делая никаких угрожающих жестов. За него все сделала свита. Предводитель разбойников ответил вопросом на вопрос. Ответил медленным, тяжелым голосом:

— Свободные… люди. Издали едем, никому зла не причиняем. А вы кто будете?

Из ельника послышалось ворчание хищника. Кони нервно затоптались, перепахивая снежный наст подковами.

— Сначала сам имя назови, — потребовал старый следопыт, выезжая вперед Берияра к сгрудившейся на дороге семерке. — Да морду на свет божий покажи, а то дюже сомнения берут, что до твоего роду-племени! А вы не балуйте, соколики, а то ведь у нас парни простые — топориком промеж глаз заедут, не объясните потом, что живот чесался.

Подтверждая старшинство, и на этот раз первым заговорил тот, с длинным тяжелым подбородком:

— Вы вроде здесь люди не случайные, а своевольничаете. Ну как хозяин тутошний прознает, может повелеть и плетьми выпороть!

Старый следопыт усмехнулся своим зияющим провалами меж зубов ртом:

— Мы сами власть здешняя, царем и Богами благословенная. Средь нас, между прочим, боярин пожалованный, нынешний держатель Медвежьего Хребта и смотритель за всеми землями на день пути!