Шеннон Чакраборти - Золотая империя [litres]

Дара снова заговорил, отвлекая Нари от ее мыслей:

– В детстве мы часто играли в этих лесах с детьми Нахид и запугивали себя до полусмерти рассказами об ифритах, гулях и диких зверях, способных нас сожрать. Мы с кузенами дрались на палках, а Нахиды залечивали наши раны… – Его тон стал задумчивым. – Длилось это, конечно, недолго. Когда я рос, я слышал разговоры между отцом и дядями о том, как меняется Совет Нахид, но мне потребовались столетия, чтобы понять это самому.

– Вот что происходит, когда тебя учат боготворить своих правителей.

– Ты была готова пожертвовать жизнью ради Дэвабада. Ты носишь силу пророка в своем сердце, силу, которую использовала, чтобы изменить сам ландшафт и вернуть магию сотням тысяч душ по всему миру. И ты не считаешь себя достойной поклонения?

– Я считаю, что любое поклонение утомительно. У меня и без того достаточно обязанностей – не хватало еще, чтобы в довершение всего от меня ожидали совершенства и божественности.

Дара рассматривал ее очень внимательно, и свет, просачиваясь сквозь кроны деревьев, солнечными зайчиками ложился на его черных волосах.

– Но чего ты хочешь, Нари?

Чего ты хочешь? Сколько раз Нари задавали этот вопрос и его разнообразные вариации? Сколько раз она уклонялась от ответа, боясь озвучить свои мечты, чтобы не разрушить их?

Поэтому вместо ответа она просто представила себе эту картину. Она видела, как восстанавливается и процветает Дэвабад, как рушатся стены, окружающие город и разделяющие племенные сектора. Видела больницу, полную блестящих учеников со всего волшебного мира, которые горят своим делом. Дочь Субхи подросла и уже делает уроки в саду, и задает Картиру и Разу вопросы по истории. Она видела, как Джамшид и хирург-шафит работают рука об руку, а магия и человеческие открытия дополняют друг друга в совершенной гармонии.

Нари видела себя счастливой. Сидящей в саду Великого храма в окружении резвящихся детей Дэва и играющей в нарды с Физой в шафитском кафе. Али, усмехающегося ей из-за высоченной стопки свитков, пока они вместе переписывают законы своего мира.

– Того, чего всегда хотела, – наконец ответила она. – Я хочу стать врачом. Я хочу лечить болезни и наполнять свою голову знаниями. И, может быть, найти немного богатства и счастья на этом пути.

– Ты вся сияешь, – заметил Дара. – Никогда не видел, чтобы ты так широко улыбалась.

Нари залилась румянцем и вновь попыталась изобразить отчужденность.

– Ты, наверное, со мной не согласен. Ты думаешь, что я должна занять трон и чтобы все преклонялись передо мной.

– Не имеет значения, что я думаю. Это твоя жизнь, – говорил Дара прерывистым голосом. – Жаль, что я не понял этого раньше. Я сожалею, так сожалею, что и не выразить словами, Нари, что однажды попытался отнять у тебя этот выбор. Если бы я мог все изменить… мне больно даже думать о том, что все могло бы быть по-другому.

У Нари перехватило горло. Она кивнула, не решаясь говорить вслух. Она была не в том состоянии, чтобы оглядываться назад и гадать о том, что могло бы быть, – Нари подозревала, что ей предстояло столько же лет исцеления, сколько и самому Дэвабаду. Слишком большую часть своей жизни она провела, просто пытаясь выжить, собирая себя по кусочкам и неуклонно двигаясь вперед.

Может, и хорошо, что джинны живут дольше людей. Нари чувствовала, что ей очень пригодятся эти столетия.

Они продолжали идти, по-прежнему придерживаясь разных сторон тропинки, но теперь уже чуть ближе друг к другу. Лес редел, превращаясь в прекрасную цветочную долину. Стрекозы проносились над высокой, по пояс, травой, пчелы шныряли между цветами. Удод прыгал по узловатой ветке дерева на опушке, привлекая внимание Нари своим черно-оранжевым хохолком.

Но это было не единственное, что привлекло ее внимание. Нари прищурилась и нахмурилась, вглядываясь в восточный угол долины. День стоял ясный и солнечный, но эта часть пейзажа была словно отгорожена от них странной дымкой, напоминающей пожелтевший после песчаной бури воздух.

Дара заметил, куда она уставилась.

– Завеса, – объяснил он. – Я обнаружил ее здесь раньше. Новый порог твоего королевства.

Нари содрогнулась.

– Не думаю, что рискну пересечь ее в ближайшее время. Или вообще никогда, – добавила она, чувствуя легкую горечь от этого осознания. – Учитывая все, что произошло после того, как печать Сулеймана покинула город в прошлый раз.

– Да уж, – согласился Дара бесцветным голосом. – Не думаю, что это произойдет.

Несмотря ни на что, Нари не разучилась читать Дару как открытую книгу, и теперь ее охватило сильное беспокойство.

– Дара, зачем ты привел меня сюда?

Он сглотнул, отводя блестящие глаза.

– Завтра, вскоре после рассвета, к тебе придет моя воительница, дэва. Ее зовут Иртемида. Она… она мне как сестра, – сбивчиво объяснял он. – Она расскажет тебе кое-что. Историю, которую я попросил ее рассказать всем.

Нари застыла. Ей не нравилось, к чему он клонит.

– Что за история?

Дара оглянулся на нее, и от боли в его глазах у нее чуть земля не ушла из-под ног, даже прежде, чем он успел открыть рот.

– Она расскажет, что прошлой ночью я очень напился и пребывал в еще большем унынии, чем обычно. Что в порыве вины я поклялся достать Визареша из-под земли и вернуть порабощенных джиннов, а затем пересек эту завесу, прежде чем кто-либо успел остановить меня.

Нари захлопала глазами. Это было последнее, что она ожидала услышать от Дары.

– Ничего не понимаю.

– Я отправляюсь на поиски Визареша, – повторил он. – Я найду похищенных им порабощенных джиннов и верну их, чтобы ты могла их освободить. Но я не остановлюсь на этом. Я намерен разыскать всех порабощенных джиннов и дэвов в человеческом мире. Тех, кто был потерян и забыт, как я. Тех, о ком мы знаем, и тех, кто ни на что не надеется. Я разыщу их сосуды и верну их домой.

Она растерялась, не зная, что на это ответить.

– Но… как? Судя по рассказам, это невозможно. Большинство сосудов – это кольца, а они же крошечные. Они могут оказаться буквально в любой точке мира, и нет никакого способа отследить их.

– Как повезло, что у меня в запасе есть тысячелетия, чтобы найти такой способ.

Тысячелетия … Нари и забыла об этом нюансе нового будущего Дары, и при мысли о такой перспективе у нее на душе заскребли кошки.

– Дара… я знаю, что ты чувствуешь свою вину, но ты не обязан этого делать. Посвятить всю свою…

– Я знаю, что не обязан. Но это мое желание. – Дара встретился с ней взглядом: – Нари, я не могу вернуться назад во времени и исправить свои ошибки, но я могу попытаться отчасти искупить свои грехи. Использовать на благо подаренный мне второй шанс. – Он вымученно усмехнулся. – Хотя… теперь уже, наверное, третий или четвертый шанс.