А. Котенко - Странник удачи

Конечно, тогда я бы осталась с Сорро навсегда. Но слишком сомнительным представлялось это счастье. Возможно, я не хочу принимать новых веяний жизни, как Буиссон, мне нравится этот мир таким, какой он есть. Я должна покончить с опасностью, нависшей над ролиной. Если не будет артефактов, то и Буиссон не сможет плести свои коварные интриги. Он ничего не делает своими руками. Убивала вместо него выращенная из волоса Кани девочка, Су доставал артефакты, Карл пытался уничтожить меня, а Джонс следил за нами.

И еще один куплет возник у меня в голове. Не знаю, я придумала его сама, или надиктовал мне его из прошлого дух какого-то доброго мудреца.

Тьма и Свобода. Это же Оскурид и Даномхерев. Я бросила беглый взгляд на Сунна и Кани. Президент наслаждался происходящим, он то ли не понимал, что я собираюсь сотворить, то ли был настолько впечатлен, что перестал воспринимать смысла слов. Мой разбойник еле держался на ногах, то и дело ударяя мечом ветра по земле, отчего камни летели в стороны. Тяжело ему, а мне его жалко. Ничего, вот все закончится, я прикажу проклятому Буиссону вылечить и Сорро, и мою щеку. И еще доставить нас в Нордстерн.

– Дракон, ты готов?

Его черные зрачки сузились, и он кивнул.

– Кани, рассеки озеро! - я сама такого приказать не могла, но сейчас я знала, что это единственное верное решение, подсказанное мне кем-то свыше.

То ли нашептывали мне ками, то ли Танри, а может и встреченный мной недавно диос решил вмешаться в жизнь людей.

'Королева драконов проснулась, - шептал мне таинственный кто-то. - Она спрячет артефакты так, чтобы ни один человек из Инселерда не добрался до них!' 'Пусть будет так', - ответила я королеве, с удовольствием глядя, как воды высокогорного озера расступаются от удара крошечным по сравнению с ним мечом.

Большой круглый котлован расползался по ложбине, и там зияла черная дыра.

– Ты впустишь меня в мой дом, королева? - склонил дракон передо мной голову.

Конечно, я его отпущу.

– Сунна, отдай ему меч Огня, - холодно приказала я.

Мальчишка вышел вперед и встал рядом с Кани. Он поднял горячее, обжигающее воздух лезвие, и оно вдруг немыслимым образом удлинилось, вытянулось в бесконечную тонкую нить, стало мелкими искорками. Дракон разинул пасть и глубоко вдохнул в себя все то, что осталось от ятагана. И только крохотное сизое облачко над его головой говорило о том, что тут только что бушевал огонь.

– Невероятно! - хором прошептали Су и Буиссон.

– Но как ты сможешь править миром без меча? - заорал президент и бросился ко мне.

Он бы схватил меня и придушил, если бы Рэтти не преградила ему путь Ис-септером, а потом не ударила по голове свалившегося ей под ноги Буиссона. Этой девушке было все равно, президент то был или простой смертный.

Верный слуга Су тут же кинулся на помощь, однако был остановлен мечом моего разбойника.

– Настало время расплаты, друг, - сквозь зубы прошипел Сорро.

Вдруг яркой вспышкой сверкнуло в ночи лезвие кинжала, которым замахнулся предатель. Началась драка, но мне было не до переживаний за любимого, потому что дракон просил поторопиться.

– Кани, бросай фламмер в яму! - приказала моим голосом королева драконов, и девушка покорно исполнила его просьбу.

Все мы смотрели, как, кувыркаясь в воздухе, легендарный меч летит сначала вверх, потом вниз. Даже Су и Сорро остановились, завороженные происходящим. Как только волнистый клинок скрылся во тьме, воды Миррор резко сомкнулись над могилой самого сильного из артефактов, а потом я зажмурилась от света, залившего все небо над озером.

Когда я открыла глаза, то не поверила. Прямо по середине Миррор возвышалась скала, а на ее поверхности был выбит барельеф дракона, держащего в каждой лапе по мечу. Я присмотрелась к изображению. Что-то оно казалось мне знакомым: мой мудрый друг и два легендарных артефакта, вот что застыло каменной скульптурой посреди озера.

– Красиво, - прошептала Рэтти. - Хоть на герб Инселерда переноси.

– Не то слово, - ахнул Сунна, обнимая за талию настоящую Кани, которую он уже никогда ни с кем не перепутает.

И только я отвернулась. Я не хотела бросать Сорро в беде как раз в тот момент, когда ему может понадобиться помощь. Они с Су стояли на отвесной скале. За спиной у разбойника - обрыв в дюжину размахов высотой. Упадешь с такого - верная смерть. Чуть слышно ступая, прижимая к груди Ню, я подкралась к месту битвы.

– Такова дружба, Канашими-сан, - ухмылялся здоровый, полный сил Су, наступая с кинжалом на вооруженного, но серьезно раненого товарища.

– Зачем… ты… хочешь… меня… убить?.. - разбойник говорил коротко, отрывисто, экономя силы.

Ответа не последовало. Некогда друг, а ныне враг кинулся на моего милого с кинжалом. Слабый поток ветра - угасающие силы Сорро - остановили занесенный удар в сердце.

– Ты слишком добр, чтобы убить меня, ты будешь отражать мои удары, но ты никогда не пронзишь сердца. Слабохарактерный Канашими-сан.

Он воспользовался слабостью противника. Я вспомнила, что говорил мне Сорро в самом начале нашего знакомства: 'Только слабаки бьют беззащитных, женщин и стариков!' Таким и оказался его единственный верный друг, в чью смерть семь лет верил самый благородный разбойник в Инселерде. Он не может погибнуть просто так, от удара предателя. Ню, превратившись в прыжке в окинэко, приземлилась между противниками и, распушив хвост, зашипела на Су. Недолго думая, он размахнулся и метнул в кошку кинжал. Перевернувшись в воздухе, оружие ударило Ню рукоятью промеж глаз. Кошка осела и покатилась вниз по склону.

– Нет! - выскочила я из своего укрытия, на ходу хватая падающую и уменьшающуюся Ню.

Вот она стала размером с обычную домашнюю кошку… с ладошку, такой, как мы с Сорро любили ее носить в сумке или за пазухой. Странно, но котенок продолжил уменьшаться.

– Ты… убил… духа… Хигаши?! - из последних сил выдавил Сорро. - Ты предал родину, а теперь и это? Су, кому ты продал свою душу.

– Справедливости, добру и свободе! Уважению всех и каждого! Демократии Централи, единственной правильной власти во всем Инселерде!

Я смотрела ему в спину, но мне представлялись его дикие, горящие недобрым огнем глаза, перекошеное злобой лицо. Возможно, лет семь назад этот человек и боролся за добро и справедливость, но сейчас он одержим. Он во власти охватившей его идеи. Су мертв, он продал себя мыслям других, он пытался бороться за добро, а стал злодеем. Он пропал. И права оказалась Томойо, что этот человек изменил ей… со смертью. Женское сердце всегда чувствует правду.