СкальдЪ - Ветер перемен

– Ты сволочь, подлец и свинья, – она принялась орать и начала лягаться. Ее крик разносился на весь Красный замок – представляю, как сейчас весело слугам и рыцарям. Сегодня перед сном им будет что обсудить!

Несколько раз я встряхнул ее так, что лязгнули зубы, а потом откинул обратно на кушетку, надеясь, что она немного придет в себя. Серсея мигом развернулась и с бешенством уставилась на меня.

– Советую успокоиться, – я зафиксировал на ней указательный палец. – И советую сделать то, что приказывает король. Если завтра после обеда ты все еще будешь в Красном замке, то клянусь Семерыми, я запру тебя в той самой башне, которую ты хотела поджечь. И ты станешь королевой-под-стражей.

Говоря так, я имел в виду исторические прецеденты, которые происходили еще до появления в Вестеросе Таргариенов. В книгах я нашел упоминания, что иногда тот или иной король, у которого погибал отец, и чья мать начинала выполнять обязанности регента до его совершеннолетия, рано или поздно начинал бороться с ней за власть. Чаще всего такие случаи заканчивались почетным изгнанием в один из замков, либо, когда случай был совсем безнадежным, таких королев запирали в башне, где они и проводили остаток своих дней. Как в тот момент я понимал своих предшественников!

– Ты не посмеешь поступить так с королевой и собственной матерью! Да и Джейме тебе этого не позволит, неблагодарная ты скотина! Ты знаешь, сколько я всего для тебя сделала? – мои слова нисколько не напугали Серсею, все стало еще хуже.

И не будь я так уверен в поддержке Джейме, Кивана, Тириона, Тиреллов и всех остальных, я бы ни в жизнь не решился на подобный шаг.

Из складок платья Серсея выхватила нож и с криком «ты не мой сын» постаралась до меня добраться. Не придумав ничего лучшего, я решил отступить и сделать так, что между нами оказался большой и тяжелый стол.

Серсея наверняка не хотела убивать меня, своего некогда любимого сына, но уж напугать и поставить на место желала в любом случае. К тому же в состоянии сильного гнева, переходящего в бешенство, большая часть людей не до конца умеет контролировать свои действия и зачастую не может остановиться. Она выла и рычала, как настоящая львица. Грубая, площадная ругань безостановочно срывалась с ее прекрасных губ.

В какой-то момент ее силы начали иссякать и я, пытаясь сохранить остатки достоинства, отступил к двери.

– До завтрашнего утра тебе запрещено покидать свои покои. Мои люди проследят за этим и будут охранять тебя снаружи. Не советую выкидывать очередную глупость. Прими мое предложение и в Утесе тебе не будет ни в чем отказа. Не одумаешься, и Башня Десницы станет твоим домом.

– Проваливай в Пекло! – она устала, но не смирилась. Ее великолепная прическа растрепалась, и золотистая прядь волос прилипла к вспотевшему лбу. Грудь в вырезе платья часто двигалась вверх-вниз.

Да, теоретически я мог применить к ней силу и зайти в покои в сопровождении стражи. Мои люди бы мигом ее утихомирили, но мне не хотелось так открыто выносить сор из избы. Достаточно и того, что нас и так слышал весь замок и уже сегодня слухи начнут расползаться по столице.

Тем более, такие семейные вопросы надо решать в узком кругу. Что я за король, если не способен усмирить одну женщину, пусть это и Серсея? Хотя, это как посмотреть. Усмирить такую женщину возможно труднее, чем выиграть иное сражение.

– К вечеру тебя навестит Джейме, – сказал я, закрывая дверь.

– Чтоб ты сдох, – выпалила она в сердцах.

Отдав приказ трем парням из Святой Сотни нести дежурство до вечера и не впускать никого, за исключением Джейме Ланнистера, и не выпускать королеву, даже если для этого понадобится применить к ней силу, я отправился к себе.

Воины выглядели неуверенно. Еще бы, ведь они получили такой деликатный приказ. И пойди что не так, Серсея их не простит. Впрочем, я был уверен, что указания они выполнят хорошо и старательно – недаром сир Хасти уверял меня, что это его самые надежные и преданные люди.

Не знаю, жестоко или нет, я поступил с королевой. С позиции простого человека и с учетом родственных связей, я, конечно, перегнул палку. А если говорить о благе государства, вернее, о том, как я это благо вижу, то все сделано правильно. Дай Серсее волю, она станет просто неуправляемой, оттолкнет от себя всех наших друзей и союзников, наплодит кучу новых врагов и создаст в стране очередной кризис. По сути, разметает в клочья все то, что так упорно добивался ее собственный отец и что я пытаюсь сохранить всеми силами.

Остаток дня выдался крайне напряженным. Я побеседовал и с Джейме, и с Киваном, и с Тирионом, и с Дженой, и с Томменом и Мирцеллой. Кое-кто ничего не понимал и требовал, если так можно выразиться по отношению к королю, объяснений.

А вот те, кто был в курсе намечающихся событий, явно одобрили мои действия, и я еще раз понял, что друзей у Серсеи здесь нет.

Странно устроена судьба – я появился здесь не так уж и давно, но даже за это время успел снискать определённую популярность. Возможно, на это повлияла и общая спокойная манера общения, что я демонстрировал с окружающими. Или свою лепту внесло покорение Риверрана, налаживание отношений с Тиреллами и Простором и списание части королевского долга…

Гарольд Орм практически сразу запер в личных покоях Ортона Мерревизера и его жену, а также еще нескольких менее знатных людей, про которых мы знали, что они получают золото из рук королевы.

Также я поговорил с обоими стюардами и предложил им сделать окончательный выбор, кому они служат? Королю или его матери?

Говорил я с ними спокойно, давая возможность сохранить собственное достоинство. Что-то было в самой ситуации и в моем голосе, если даже пятнадцатилетний Роберт Бракс едва сдержал слезы от волнения и желания доказать свою преданность.

В общем, за стюардов я не переживал. Было видно, что парни не подведут. Ну, а чашник Гюнт Холи никуда не делся и продолжал выполнять свои прямые обязанности.

А на следующий день весь Красный замок провожал Серсею. Она выглядела утомленной (похоже, не спала всю ночь), потрясенной, но как и обычно, неприступно холодной и злой. Джейме с болью в голосе рассказал, что Серсея была просто обескуражена тем фактом, что всем на нее плевать. И больше всего ее поразило предательство самого Джейме. Ну, во всяком случае, она думала, что он ее предал и никак иначе. Ведь она до последнего верила и ждала, что брат-близнец поднимет войска и вступится за свою любовь. А ныне все то, чем она жила, разбито на острые осколки. Сын предал, а любимый мужчина не поддержал.

Вся эта ситуация не способствовала хорошему настроению Джейме. Взгляд его был полон гнева и ярости, и казалось, что в любой момент он может сорваться и кого-нибудь убить. Рыцари и слуги старались обходить его стороной.