Виктория Форестер - Мальчик, который знал всё [litres]

А шаги-то были, были! Пайпер и Конрад замерли на месте, а шаги не прекратились и звучали примерно вот так: «Стук – шарк. Стук – шарк. Стук – ша-арк».

– Это что ещё такое? – шепнула Пайпер на ухо Конраду.

У самого Конрада перехватило дыхание, мурашки побежали по телу от ужаса. В этот момент Пайпер схватила Конрада за предплечье одной рукой, а другой рукой указала вперёд, где в темноте можно было смутно различить странное существо, которое медленно шло, приволакивая за собой ногу.

Пайпер и Конрад застыли, не двигаясь. Существо не замечало их, что казалось странным, даже невероятным, потому что в руках у Пайпер и Конрада горели факелы, не увидеть которых в полной темноте было просто невозможно.

С головы существа клочьями свисали седые пряди, между ними просвечивали участки лысого черепа, обтянутого серой нечистой кожей. Тело существа было прикрыто какими-то грязными рваными тряпками. К этому времени глаза Пайпер и Конрада успели немного привыкнуть к темноте и смогли рассмотреть массивные груды камней, обрамляющих то, что выглядело как пещера размером с футбольное поле. Эти груды уходили под потолок, а каждый камень в них был размером с хлебницу. Медлительное существо доковыляло наконец до одной из груд и с видимым усилием вывалило на неё очередной камень, которое принесло в руках. Затем тщательно выбрало из груды другой камень, взяло его, развернулось и похромало к каменной груде на противоположной стороне пещеры.

Теперь существо направлялось прямо в ту сторону, где стояли Пайпер и Конрад, и они разглядели наконец, что это странное существо оказалось на деле просто очень, очень старой женщиной. Во рту у неё оставалось всего два зуба, да и те сгнили от старости и торчали под какими-то невероятными углами, словно умоляя поскорее уже удалить их. Спина старухи так согнулась под грузом прожитых лет, что обзавелась горбом, похожим по размеру на переносимые ею с места на место камни. Ноги у неё были босыми, покрытыми какими-то струпьями и язвами, отчего каждый шаг давался старухе с огромным трудом и, очевидно, причинял невыносимую боль. Грязные, длинные ногти делали её руки скорее похожими на звериные когтистые лапы. Когда старуха двигалась, все мышцы на её лице застывали от напряжения, а сама она на каждом шагу постанывала, даже, наверное, не замечая этого.

Переполнявший Пайпер страх сменялся совершенно иным чувством. Она всё сильнее начинала сочувствовать этой женщине, восхищаться силой воли, живущей в её таком слабом, дряхлом теле. Представила, каким мучительным и бесконечным должно казаться ей каждое путешествие от одной груды камней до следующей. Пайпер переживала за эту женщину, опасаясь, что в любой момент очередной камень может оказаться ей непосильным, повалит её наземь, а может быть, даже убьёт.

Пайпер каждый раз задерживала дыхание, ожидая, пока старуха подтянет свою хромающую ногу, и только после этого позволяла себе расслабиться – до следующего шага.

– Как ты думаешь, она знает, что мы здесь? – шёпотом спросила Пайпер.

Конрад отрицательно покачал головой.

– Эй! – позвал он.

Старуха не откликнулась, даже не вздрогнула, не повернула головы и, ни на секунду не задерживаясь, продолжила своё жалкое и жуткое странствие.

Конрад быстрым шагом пересёк пещеру, встал возле дальней кучи камней и подождал старуху, а когда та приблизилась, по-прежнему не замечая даже свет от горящего факела, к ним подлетела Пайпер. Она опустилась на каменный пол пещеры и громко сказала:

– Здравствуйте!

Старуха как ни в чём не бывало продолжала ковылять вперёд.

– Она, очевидно, не только зрение, но и слух потеряла, – заметил Конрад, следя за тем, как старуха останавливается, дойдя до каменной груды.

Движения у неё были замедленными и доведёнными до автоматизма. Конрад сделал ещё шаг вперёд и взял из рук старухи камень, который оказался таким тяжёлым, что он едва не выронил его.

Неожиданно лишившись камня и не понимая, куда он делся, старуха остановилась, а затем с видимым усилием открыла глаза. С непривычки свет факела для них оказался настолько резким и сильным, что старуха прикрыла их приставленной козырьком ко лбу ладонью.

– О-о-о, – простонала она. – О-о-о…

Пайпер бросилась было к старой женщине на помощь, но Конрад остановил её:

– Дай её глазам привыкнуть к свету. Кто знает, когда она последний раз видела его, этот свет.

Старуха продолжала стонать, раскачиваясь вперёд и назад. Взяв оба факела, Пайпер отнесла их в дальний конец пещеры, отчего их свет сразу сделался вдвое слабее.

Не опуская со лба ладонь, женщина принялась моргать и щуриться, вновь привыкая смотреть своими старческими глазами. Постоянно находясь в кромешной тьме – может, дни, может, недели, а то и месяцы даже, – она привыкла держать их закрытыми. К чему открывать глаза, если ты всё равно ничего не увидишь?

Старая женщина хотела заговорить, но не смогла и неистово закашлялась. Показала жестами на свой рот. Конрад всё понял, огляделся и увидел стоящую в стороне деревянную бадью с подвешенной на её стенке металлической кружкой.

Пайпер тоже увидела бадью, подлетела к ней, схватила кружку и наполнила её водой. Моментально возвратилась назад и помогла старой женщине поднести кружку к губам.

Та благодарно припала к кружке и принялась жадно пить – вода стекала с подбородка старухи на её едва прикрытую лохмотьями грудь. Старуха выпила до дна эту кружку, а следом за ней и вторую, но от третьей отказалась, отведя её рукой в сторону, и наконец открыла рот.

– Опасность, – с трудом, словно на иностранном языке выговаривая слова, сказала она. – Уходите.

И она указала своей тощей жилистой рукой в ту сторону, откуда пришли Пайпер и Конрад.

– Мы вам можем чем-то помочь? – спросила Пайпер.

Старуха посмотрела на неё, на Конрада, затем взяла в руки новый камень и побрела с ним к каменной груде на противоположной стороне пещеры. Какое-то время Пайпер и Конрад ошеломлённо провожали её взглядом, потом не сговариваясь бросились догонять старуху.

– Мы можем показать вам выход, – предложила Пайпер.

– Я не могу… говорить с вами. Сюда никому нельзя, – неожиданно оглянулась через плечо старуха. – Никому. Он может услышать.

– Он – это кто? – быстро спросил Конрад.

– Опасность, – старуха заковыляла быстрее, пытаясь оторваться от них.

– Что за опасность?

– Дурачок, – хмыкнула старуха. – Ничего-то ты не знаешь.

– Ну так объясните мне! – сказал Конрад и, ничего не услышав в ответ, спросил: – Для начала скажите, как давно вы здесь?

– Мне ни к чему считать время, – ворчливо ответила старуха. – В последний раз солнечный свет я видела, когда была ещё юной женщиной.