Сергей Шкенёв - Личный колдун президента

— С вашими-то возможностями вряд ли стоит бояться ракет, — президент решительно махнул рукой и налил ещё одну чашку чаю.

— Я мыслю масштабнее.

— Это как?

— Привык, знаете ли, считать своим домом всю страну. Неважно, что она занимает чуть ли не треть глобуса — любые неприятности в любом самом захудалом уголке способны испортить мне настроение. А я этого не люблю.

— Почему? Вы здесь чужестранец. Или чужеземец. Как правильно?

— Да никак не правильно, Глеб Егорович. То есть, я прибыл к вам издалека, но намереваюсь пожить здесь какое-то время. Вот потому и предлагаю помощь. Так сказать, обмениваю её на безопасность. Ну а потом, после длительного и взаимовыгодного сотрудничества, вы придёте к мысли о том, что эта самая помощь может быть и обоюдной.

Президент хитро прищурился:

— Do, ut des. Даю, что бы ты дал?

— Да, это так. Но о подробностях мы поговорим лет через десять. Вы не торопитесь?

— Через десять лет? — рассмеялся Жеглов. — Граф, у меня через три года второй срок президентства заканчивается, а по конституции…

— Далась вам эта конституция. Я триста лет без неё прожил и ещё столько же проживу. Но если она дорога как память…

— Хм…

— А что? Сделаете музей, положите книгу под хрустальный колпак, почётный караул с обнажёнными мечами… Ну а посетителей хватать и сразу отправлять в подвалы Тайной Канцелярии, чтобы тщательно расспросить о странных пристрастиях. Вы не находите, Глеб Егорович, что в мечтах о торжестве демократии есть нечто извращённое?

— Причём здесь демократия и конституция?

— Вот именно! Не нужно нам ни того и ни другого. Давайте лучше обсудим мою будущую должность в правительстве.

Жеглов ухмыльнулся:

— Личный колдун президента.

Обидеться, что ли? Ведь сколько раз говорил, что магия к колдовству ни каким боком. Ладно, обойдёмся без обид.

— Зачем же так откровенно, Глеб Егорович? Давайте придумаем что-нибудь нейтральное. Министр военной энергетики, например.

— Почему так?

— Магия — это наука об управлении потоками энергии.

— Но военной почему?

— Вам жалко генеральского звания для меня?

— Нет, не жалко.

— Тогда и не будем спорить.

К вечеру Глеб Егорович заметно устал, так как утратил интерес к изучению деревенской жизни. Впрочем, въедливость и дотошность его не оставили.

— Нет, Владимир Владимирович, — покачал головой президент, — ваша идея взять англичан за их пушистые задницы прекрасна, но она не учитывает некоторые обстоятельства.

— Какие именно? — спросил я, и посмотрел на Жеглова сквозь бокал с местной разновидностью красного полусладкого вина. Кстати, при возвращении в Империю нужно будет прихватить именно эту лозу — наш виноград не даёт такое богатство оттенков и изумительное послевкусие. — Вроде бы учтено всё?

— Увы, — развёл руками президент. — Вы не учли мою честность. Что ни говорите, но она уже много лет учитывается в международной политике.

— С чего бы это?

— Редкость несусветная, — улыбнулся Жеглов.

— Ага, — я сделал глоток и поставил бокал на стол. — Хорошо, мы тоже будем это учитывать.

— В каком смысле?

— В самом прямом смысле. Если ваша выдающаяся честность не может обвинить англичан во лжи, то мы пойдём другим путём. Предъявим им претензии о вмешательстве в частную жизнь. Для примера — при Ермии Неистовом обсуждение личной жизни императора каралось наравне с государственной изменой. Вполне подойдёт в нашей ситуации.

— Нет, — усмехнулся Жеглов. — В России сохраняется видимость демократии, так что…

— Не вопрос, — успокоил я президента. — Если нет соответствующего закона, то его нужно принять. Назовём его «Законом об уголовной ответственности за вмешательство иных стран и государств в личную жизнь российских граждан». Простимулированнная должным образом Государственная Дума с радостью проголосует за поправки к Конституции и Уголовному Кодексу. Или достаточно чего-то одного? Не очень точно знаю местные реалии, но думаю, что всё будет правильно и законно.

— А толку-то? — пожал плечами президент. — Если закон неисполним, то зачем он вообще нужен?

— Очень даже исполним. Министерство военной энергетики гарантирует.

— Но как-то оно…

Мысленное ругательство на родном языке в такой ситуации не помогает. А вот на русском это звучит солидно, эмоционально и даёт дополнительный энергетический заряд.

— Предложите альтернативу, Глеб Егорович.

— Альтернативу, говорите? — он прищурился, будто посмотрел на меня через прицел. — Есть такая… Что вы знаете, Владимир Владимирович, об убийстве императора Павла Первого?

И что ответить? Не признаваться же, что об этом эпизоде российской истории я вообще ничего не знаю, и услышал он нём только сейчас. До этого момента вообще не подозревал о существовании в этом благостном мире подонков, способных лишить жизни священную особу императора. Ладно там короли или независимые герцоги… тех я собственноручно на тот свет десятка два отправил. Но император… покушение на него является святотатством и карается с особой жестокостью. Сроков давности сие деяние не имеет.

Правда, на того же Ермия покушения устраивали два-три раза в год.

— И вы предлагаете?

— Да, — кивнул президент. — Как это ни смешно звучит, но даже спустя двести с лишним лет преступление осталось безнаказанным. Организованная преступная группа по предварительному сговору… финансирование терроризма… Вот, Владимир Владимирович, именно финансирование терроризма и будет той самой вишенкой на торте.

— Нынешняя премьер-министр не подходит по возрасту в качестве главного обвиняемого. Она, конечно, выглядит ровесницей египетских мумий, но всё равно не тянет на главного фигуранта.

— И не нужно, — улыбнулся президент. — Претензии предъявляются не к премьер-министру, а ко всему государству, как к организованной преступной группировке. Они, естественно, попытаются уйти от ответственности, отрицая всё и вся. Вообще-то я уверен, что они именно так и поступят.

— А мы?

— А мы будем суровы и непоколебимы! — засмеялся Жеглов. — Нас не интересуют их оправдания. Правосудие восторжествует, ибо оно… оно… да похрену, что там оно!

Правильно. Одобряю выводы президента, так как они не противоречат основному принципу существования цивилизованного человека — зло должно быть наказано! Причём злом мы будем считать всё то, что направлено против нас.

— То есть, работаем, Глеб Егорович?

— Работаем, Владимир Владимирович!

Лондон. Личные апартаменты Её королевского Величество Виктории II. Три дня спустя.

— Что это такое? — королева брезгливо отшвырнула украшенный синими печатями листок бумаги. — Зачем вы это принесли, Джеффри?