Эми Хармон - Первая дочь [litres]

– Я думала, женщинам запрещено входить в святилище.

– Это не так. «Запрещено» – неправильное слово. Это место для рун и хранителей. Для коронации королей… и королев. Альбу благословляли на этом алтаре.

– Правда? – ахнула Тень, пытаясь представить себе эту картину.

– Правда. Мы возлагали на принцессу большие надежды. Думали, она станет зарей новой жизни. Молились, чтобы ей вослед родились другие дочери. Но этого не произошло.

Тень не могла оторвать глаз от хранителя; у нее в ушах, подобно барабану, бухало сердце.

– Если этого не произошло… то откуда… почему… дочери появились в храме?

– Они представляют кланы. – Дагмар вздохнул. – Слишком многое нужно объяснять. Но мне хотелось бы, чтобы это сделал Айво.

– О чем он меня попросит?

– Попросит помочь нам заботиться о девочках.

– Думаешь, раз я ж-женщина, то умею заботиться о детях? Они не ягнята, хранитель.

От испуга Тень говорила с запинкой. Она прошлась по комнате. Ей хотелось убежать, но еще больше хотелось найти спокойный угол и дать отдохнуть гудящей голове.

– Думаю, именно потому, что ты женщина, ты можешь научить нас. Ты нужна нам.

– Я не знаю ваших обычаев. Ваших рун. Ваших привычек. Ваших молитв, – возразила она.

– Тень, они маленькие девочки. Их пятеро. Шестеро, считая принцессу. И мы в растерянности. И они. Существуют вещи, которые ты способна понять и предусмотреть, в отличие от нас… от мужчин.

– Вы хотите, чтобы я жила в храме? – воскликнула она, не веря своим ушам.

– Да.

Он говорил очень тихо, явно стараясь успокоить ее, и Тень понизила голос до шепота. Признания лучше делать именно так. Может, он и не услышит.

– Я не могу тут жить… Не хочу, чтобы меня видели.

– Ты уже говорила это сегодня. И говорила, когда я впервые встретил тебя.

Тень подняла глаза на Дагмара:

– И ничего не изменилось.

Всем своим существом, от кончиков пальцев на ногах до корней белых волос на голове, она чувствовала, что лжет. На самом деле изменилось все. Кроме одного. Она не хотела, чтобы ее видели, и не могла сказать почему. Рассказать – значит снять корону с головы дочери.

– Тебе нечего стыдиться, – пробормотал Дагмар.

Она рассмеялась, и у него разгладились морщины на лбу, тень улыбки появилась на губах.

– Ты говоришь так, будто знаешь меня, – сказала Тень.

– Знаю.

– Не знаешь, хранитель. И все-таки хочешь… чтобы я жила здесь… среди вас.

– Я тебя знаю, Тень. Мы, может быть, и скрываем свою истинную сущность, но тебе скрывать нечего и не от кого прятаться. Ты можешь стать одной из нас. Послушницей, как дочери, представляющие кланы. Если же хочешь прятаться… можешь прятаться среди нас. Мы бреем головы и черним глаза. Носим одежды одного цвета. Если хочешь остаться незамеченной, что может быть лучше для маскировки?

– Зачем вы черните глаза?

– Это символ.

– Чего?

– Нашего собственного… неумения видеть и понимать. Мастер Айво и губы чернит.

– Но… он же верховный хранитель. Он обладает огромной силой.

– По сравнению с богами и норнами он ничто. Всего лишь плоть. Игрушка судьбы, смерти и прихоти богов. И он чернит губы потому, что его слова – не слова богов. И чернит глаза в знак того, что он не всевидящий.

– Но ты не чернишь губы.

Она почувствовала себя странно, говоря о его губах, и подняла глаза. Встретившись с его пристальным взглядом, она тут же потупилась и принялась рассматривать свои башмаки, словно взглянула на что-то запретное.

– Айво единственный из нас, кто чернит и глаза, и губы. И они всегда черные… Хотя только хранители постоянно видят его. Он не покидает пределов храма, если только король не призывает его.

– Король часто его призывает?

– Король хочет, чтобы все признавали его власть и господство. Особенно хранители. Айво считает правильным ублажать его в вопросах, не имеющих значения. Уверен, король предпочел бы, чтобы нас не было. Мы узда на его власти, и он определенно не желает считаться с нашим мнением. Из храма в замок ведет подземный ход; вся Храмовая гора изрыта туннелями. Ход ведет из святилища прямо в тронный зал. До Банрууда короли часто им пользовались. Банрууд пока по нему не ходил. Вместо этого он вызывает нас к себе.

Тень знала, что под Храмовой горой проложены туннели. Много лет назад, той ночью, когда она решила оставить свою дочь королеве, Тень нашла один такой ход. Теперь королевы нет. И Альбе нужна мать.

– Я не хранительница, – опять заговорила она, уже понимая, что приняла решение. И Дагмар, судя по выражению лица, тоже понял это. И все же настаивал на том, чтобы она сказала эти слова вслух.

– Ты останешься, Тень? Ты поможешь нам?

– Я останусь.

– Тень не пострадала? – спросил Айво. Его голос звучал глухо, лицо то появлялось, то пропадало в темноте. Дагмар опустился на скамью перед алтарем. После всех сегодняшних треволнений он вдруг ощутил слабость.

– Не совсем. Ее раны заживут… но она вся была залита кровью. – От воспоминаний у Дагмара запершило в горле. Откашлявшись, он постарался говорить увереннее. – Они убили двух овец, но шерсть и мясо не пропадут. Байр перегнал стадо за стены. Теперь надо искать кого-то, кто будет ухаживать за овцами.

– Все так, как должно быть. Окруженная нашими стенами, она в безопасности. Завтра приведешь ее ко мне.

Дагмар смотрел, как по стенам святилища пляшут язычки пламени, Каждое утро требовалось два часа, чтобы их зажечь, и еще час ночью, чтобы погасить.

– Я боялся этого дня, – пробормотал он.

– Будь осторожнее со своими страхами, – мрачно отозвался Айво. – Когда наши страхи усиливаются, мы привлекаем внимание судьбы. А судьба жестока и может послать тебе то, чего ты больше всего боишься.

Дагмар только кивнул, зная, что мастер говорит правду. Он боялся многого, но оно пришло и ушло. Смерть Тени не относилась к самым большим его страхам. Ему уже доводилось оплакивать ушедших. Живая Тень и ее присутствие в его, Дагмара, жизни пугали сильнее, чем возможность потерять ее. Он знал, как пережить горе, вынести скорбь. Но не был уверен, что сможет противиться любви.

НА ПЕРВЫЙ ДЕНЬ рождения Байр подарил Альбе куклу, которую сделал сам. Он наполнил полотняный мешочек зерном и зашил горловину. Из пуговиц получились глаза, нос и рот, из шерсти волосы. Королева помогла сшить платьице и одеяльце из старого покрывала. Альба полюбила куклу (ее потом много раз обновляли) и назвала в его честь – «малыш Байр».

На второй день рождения он поймал двух мышек и соорудил для них клетку. Так у Альбы появились домашние питомцы. Когда мыши стали плодиться, королева настояла, чтобы «питомцев» Альбы отпустили на волю, за стены замка, но девочка не забывала их и была уверена, что когда-нибудь встретится с ними снова.