Эми Хармон - Первая дочь [litres]

Еще через год Байр выстругал свисток, смастерил барабан и перетянул струны на старой лютне так, что принцесса могла музицировать, когда пожелает. На четвертый день рождения разрисовал все четыре стены в ее комнате – с разрешения королевы. Он не был одаренным художником, но Альбе понравились нелепые животные и несуразные пейзажи. Изобразил он и себя с Альбой на плечах взбирающимися на вершину Шинуэя.

На пятый день рождения Байр нашел пять голубых яичек малиновки, из которых вот-вот должны были вылупиться птенцы, и принес Альбе, чтобы она увидела их появление на свет. Альба завороженно наблюдала за этим зрелищем, а малиновка-мать чистилась, прихорашивалась и посвистывала, словно понимала, что находится в присутствии королевской особы. Потом она улетела искать корм для своего потомства, и Альбе тоже захотелось полетать, поэтому Байр бегал по замку, держа ее высоко над головой. Принцесса расправляла руки в стороны, как крылья. Альба никогда не уставала от забав, а Байр никогда не уставал от Альбы. Но теперь ей исполнилось шесть лет, королева умерла, и Байр несколько растерялся.

Он не был уверен, что во дворце вообще знают, какой сегодня день. Король подобными вещами не интересовался, но, даже если бы интересовался, шла война и он еще не вернулся из Эббы. Собственный день рождения Байра чаще всего проходил без особой помпы, хотя Дагмар никогда о нем не забывал. Жизнь на Храмовой горе не походила на праздник. Она была трудна; главной и постоянной целью являлось выживание. Но Байр любил Альбу и прежде всего заботился о том, чтобы она была счастлива.

Покои королевы заняла леди Эса, но ублажить ее и успокоить не составляло труда, как и избавиться от ее присмотра. В тот день, когда Байр поднял алтарь с тела ее мужа, она находилась в святилище, и теперь он часто ловил на себе благоговейный, испуганный взгляд и смущался. Леди быстро уставала и не могла привыкнуть к непоседливости Альбы. Сегодня она рано ушла отдыхать. Байр сразу посадил Альбу на плечи и, не спрашивая ни у кого разрешения, выбрался из дворца и вприпрыжку побежал по саду королевы к стене, отделявшей храм от территории замка.

– Мы идем искать мою маму? – спросила Альба.

После смерти королевы она спрашивала об этом каждый день. Девочка не могла уяснить тот факт, что мама ушла навсегда. И каждый раз Байр только мотал головой. Теперь он лез на стену, как делал это уже тысячу раз, и Альба без напоминаний покрепче вцепилась в него.

Уже отзвонили колокола. Айво должен был находиться в святилище, хранители в своих личных кельях погрузились в вечернюю медитацию. Байр знал, куда поселили девочек. Он помогал перемещать самые тяжелые реликвии в другую часть храма, чтобы освободить длинное помещение, в котором они теперь жили. Байр видел, как девочки в своих лиловых одеждах семенят за Тенью, будто гусята за гусыней, знал их по именам и знал, как они проводят дни. Он охранял не только Альбу, но и храм, правда, пока издали.

Мальчик надеялся, что Тень окажется с ними. Она спала на одной из кроватей в длинном ряду. Тень его знала. Она могла бы говорить за него. Но когда, открыв тяжелую дверь, они скользнули в комнату девочек, Тени он не увидел и застыл у входа с Альбой на плечах, жалея, что не поупражнялся в говорении. Альба возбужденно захлопала в ладоши, но он не опустил ее на пол – вес ее тела придавал храбрости.

– У н-нее д-д-день рождения, – произнес он, стараясь объяснить их неожиданное появление.

С разными выражениями на лицах, от испуга до восхищения, девочки уставились на него. Такой большой и до сих пор незнакомый. Все видели, как мальчик из храма принял их под свою защиту в тот день, когда они приехали. И он держал на плечах принцессу.

– Это мальчик из храма, – объявила девочка из Йорана.

Воинская коса исчезла с ее головы. Всем остригли волосы – рыжие, золотистые, черные локоны остались в прошлом. Байр смотрел на коротко стриженные головы, испытывая желание из чувства солидарности спрятать собственную косу. Они были одеты как послушники, но худенькие тела и огромные глаза выдавали их. Веснушчатая девочка с рыжими волосами, близкая по возрасту Байру, встала и шагнула к гостям.

– С днем рождения, принцесса Альба, – пробормотала она. – Я Элейн… из Эббы. – Потом показала на Юлию, следующую по годам, затем на Лиис. – Это Юлия из Йорана и Лиис из Лиока.

Лиис не улыбнулась Альбе и даже сделала вид, что не замечает ее присутствия, но принцесса все равно повторила ее имя. Элейн продолжила знакомство:

– Башти из Берна. Она и Далис немного старше тебя, принцесса. Далис из Долфиса… как и ты, мальчик из храма. И брат Дагмар.

– Это Байр, – мягко возразила Альба, погладив его по щеке. – Не мальчик из храма. Его зовут Байр.

– Зачем ты принес ее сюда? – спросила Юлия. Взгляд ее был холоден.

– У н-н-нее д-день ро-ро-рож-дения, – снова выговорил Байр.

– Ты уже говорил это, – бросила Юлия.

Элейн вздрогнула; Байр напрягся, медленно снял Альбу с плеч. Ему хотелось сделать ей шесть незабываемых подарков. По одному на каждый год жизни. Он смекнул, что за стеной замка живут пять девочек. Пять подружек. И Тень. С Тенью выходило шесть. И он принес Альбу познакомиться с ними. Байр думал, что ничего лучше придумать не сумеет, а Альбе наверняка понравится. Теперь он стоял перед девочками и не мог объяснить, что ей так же одиноко, как и им, что она осталась без матери и грустит, что она самая хорошая на свете. Байр коснулся светлых волос Альбы, от всей души надеясь, что ее не огорчила открытая враждебность, исходящая от некоторых девочек.

Альба подошла к Юлии, решительно взяла ее за руки и с задорной улыбкой откинула голову.

– Ю-ЛИ-Я! – пропела она имя девочки. – Я пришла познакомиться с вами! – Альба расхохоталась, смех ее полился, как солнечный свет сквозь цветное стекло, и Юлия улыбнулась.

Они задержались в гостях на час. Альба пела, скакала с кровати на кровать, заставляя девочек против воли смеяться. Байр держался в сторонке, прислушивался, не идет ли молитва к концу, наблюдал, как солнце клонится к закату. Когда снова зазвонили колокола и песнопения хранителей возвестили восход луны, он сгреб Альбу в охапку и поклонился ее новым подружкам.

– С-спасибо в-вам, – выговорил он.

– Ты принесешь ее снова, Байр? – спросила самая маленькая девочка, Далис.

Он кивнул, и Далис оказалась не единственной, кто улыбнулся в ответ.

– Мне не хочется уходить, Байр. Еще нет. Я хочу остаться здесь, в храме.

Он похлопал ее по ножке, свисающей с плеча, но развернулся к двери. Пора было уходить. Альба обнимала его за шею ручками и протестующее ныла прямо в ухо, а он уносил ее назад, в башню дворца, и сам жалел о том, что приходится возвращаться.