Марина Александрова - Осколок его души

— Что-то мне это напоминает, — довольно вздохнул он. — Ну, и правильно, лучше пока помалкивать. Дорэй придумала это, мы же решили тогда смолчать, — тихо сказал он.

Кажется, все знали мою тётку куда лучше меня, а ведь именно я прожила с ней под одной крышей и ни сном, ни духом о таком подарочке.

— Может быть, я такая же как она? — изогнув бровь, посмотрела я на него.

Некоторое время он молча изучал меня, а потом совершенно по-мальчишески отмахнулся.

— Не, — усмехнулся он, — ты не ползущий огонь. В тебе ревёт пламя, и я его слышу и это заставляет трепетать даже моё такое старое сердце… Неужели, мы увидим, как взойдёт дочь Радави? В какое удивительное время живем, просто дух захватывает, как представлю… — как-то блаженно прищурился он.

— Вы это о чем? — поинтересовалась я, стараясь, чтобы это прозвучало легко и непринужденно. Но, как мне кажется, если я хотела, чтобы Ис Пэа так подумал, то следовало притворяться лучше.

— Ох, уж все эти запреты… Любишь ли ты чай, Ивлин? — вдруг поинтересовался этот не в меру хитрый эвей.

— Разумеется, — согласно кивнула я, понимая, что продолжение разговора именно сейчас не последует, но была вероятность, что я смогу хоть немного продвинуться в своих поисках именно тут.

— Тогда, позволь пригласить тебя выпить со мной чай, о плантациях которого наша семья заботится столетиями, взращивая его в колыбели четырёх ветров. Мой слуга зайдёт за тобой в час кошки, — слегка поклонился он, останавливаясь напротив высокой двери из светлого дерева. — Решил выделить тебе эти покои, — подмигнул он мне, чтобы это ни значило.

До часа кошки было ещё пять часов, а я уже чувствовала себя измотанной так, словно уже был час совы или крысы. Оказавшись внутри предоставленной мне комнаты, я вновь почувствовала себя неуютно. Слишком просторная, слишком роскошная для кого-то, вроде меня. Я понимала, что стихия дракона предопределяет не только его характер, но и предпочтения. Потому, высокие сводчатые потолки, обилие легких воздушных тканей в украшении комнаты, не стало для меня чем-то неожиданным. Но более всего меня потрясло огромное окно во всю стену, из него открывался вид на бушующий океан. Точно завороженная я подошла ближе, и уже не смогла просто отвернуться от той картины шторма, где волны, казалось, захлёстывали побережье. Огромные, мощные, они вздымались ввысь и опадали, сходясь в схватке с сушей. Тяжелое свинцовое небо, которое то и дело рассекали молнии, и непрекращающийся дождь. Эта ожившая стихия пугала и манила одновременно.

Сколько я так простояла, я бы не взялась судить. Но боль в повреждённой ноге отрезвила и привела в чувства. Стоило немного отдохнуть, если я хочу быть хорошей форме к вечеру. В покоях была и своя купальня с небольшим бассейном, как и многие другие мелочи. Пожалуй, самым неожиданным для меня стал туалетный столик с зеркалом. Я не любила зеркала. Ненавидела их всем своим существом и старалась лишний раз не вглядываться в собственное отражение. Ничего нового в них увидеть не рассчитывала. Но меня привлекли заколки и гребни, которые были аккуратно разложены на поверхности стола. Были там и какие-то розовые бумажки, убранные в маленькую коробочку, пудра и черная краска, кисточки и пуховки. Что-то такое я видела у Дорэй, и примерно представляла для чего это всё нужно, но на кой демон это положили в моей комнате, оставалось загадкой?

— Ну, да, только этого мне и не хватало, — открыв одну из крошечных золотых коробочек, я решила понюхать содержимое и тут же чихнула. — Гадость какая-то, — сморщилась я, срочно закрывая желтую слизь, назначение которой было для меня тайной столетия, не меньше.

Побродив ещё немного по выделенным покоям, я всё же решила снять куртку и сапоги и немного прилечь. В планах было действительно немного полежать, но то ли ветер так успокаивающе пел за окном, то ли я действительно была слишком впечатлена от собственной наглости на плато, но стоило моей голове коснуться воздушной и такой мягкой подушки, как я провалилась в глубокий сон.

«— Звёзды, правда, умеют петь? — спросила я, смотря на огромное звёздное полотно ночного неба, что раскинулось надо мной.

— Угу, — мягкий грудной мужской голос, такой теплый и родной. — Однажды, ты услышишь эту песню. И не только её.

Я повернула голову чтобы увидеть лицо отца, который лежал рядом со мной на земле. На его лице отражались блики костра, отчего его волосы и глаза казались ярко-алыми. Он был такой огромный по сравнению со мной, что мне казалось, что он самый большой и сильный в этом мире!

— А, что ещё? — заворожено смотря на него, спросила я.

— Ты услышишь, как поёт мир, — прошептал и улыбнулся он. — Мелодию всего живого и неживого — это станет песней для твоего дракона, которая подарит тебе волшебство, — прошептал он.

— Правда? — с замиранием сердца, стараясь не забывать дышать от восторга, спросила я.

— Правда, — передразнил он, хватая меня подмышки и поднимая над собой так, что я начала громко смеяться от восторга, который наполнил моё детское сердце. Он поднялся на ноги и закружил меня. Его смех, такой глубокий и раскатистый, точно эхо уходящей грозы, но вопреки всему он не пугал меня.

Он вновь опустился на землю со мной на руках, и протянул руку к огню. Послушный его воле, огонь лизнул его пальцы, точно верный и преданный пёс. Несколько искр оторвались отпламени, превращаясь в крошечного, но такого красивого дракона, который вдруг закружился вокруг нас.

— Я мечтаю увидеть тебя такой, — прошептал он мне на ухо.

Во все глаза я смотрела на то, как парит это создание, тканное из пламени и искр, послушное воле моего отца. Огненное существо, которое ластилось к моим крошечным рукам, а я гладила его в ответ, смеясь от восторга, потому как его искорки щекотали мои ладони.

— Я, правда, могу стать такой? — спросила я. — Тётя сказала, драконов-девочек не бывает, — грустно вздохнула я.

— Бывают, но очень-очень редко, — прошептал папа, мне на ухо. — У каждого Парящего есть возлюбленные дочери, которые рождаются так редко, но тем ценнее и важнее для нас всех их появление. Твоя мама отдала тебе весь свой огонь, чтобы ты пришла в этот мир. Её жертва была услышана Радави, и по тому уже сейчас твоё пламя так сильно. Совсем скоро, его можно будет начать будить. Только, сначала, тебе надо немного подрасти, хорошо? — в его голосе слышалась неподдельная тоска.

Я знала, папа всегда скучал по маме, но я совсем не помнила её. Дорэй сказала, она умерла из-за меня, а мне было так страшно спросить об этом папу и получить от него такой же ответ, что я всегда пугалась, когда он говорил о ней. Вдруг, он тоже считает, что я виновата? Вдруг, он однажды решит, что мама могла бы быть с ним, если бы не я?