Мелисса Башардауст - Девушка, змей, шип [litres]

– Нет, – резко возразила Сорэйя.

Она отстранилась от Азэда и посмотрела на тело, напоминая себе, как легко могла потерять контроль.

– Я не доверяю себе в таком деле.

– Я не сдамся. Вместе мы сможем найти выход.

Он вновь протянул к ней руку, но Сорэйя отстранилась, смотря на Азэда недоверчивым взглядом.

– Я не понимаю тебя. Я убийца, Азэд. Ты видел, как я совершила убийство . Почему ты все еще хочешь помогать мне?

Азэд приблизился к ней, медленно качая головой.

– Ты спасла меня, Сорэйя. Разве твой поступок чем-то отличается от того, что делают солдаты на полях сражений? Никто не станет винить тебя за убийство йату. Ты ведь сама сказала, что он был в розыске по обвинению в измене.

В его словах была логика. Однако Сорэйя знала, что для нее существовали особые правила, не имеющие отношения к тем, что существовали для остальных. Если члены ее семьи узнают о том, что она совершила убийство, они станут по-другому к ней относиться. Она больше не будет для них дремлющей змеей, чей яд не представляет угрозы. Вместо этого Сорэйя превратится в проснувшуюся змею, готовую совершить бросок. Она с содроганием подумала о Шахмаре.

– Все не так просто.

– Почему ?

– Потому что я дотронулась до него, чтобы узнать, что произойдет! – прокричала она, обхватывая талию руками. – Мне было любопытно, на что я способна. Это не то же самое, что исполнение воинского долга. Это… – Сорэйя запнулась и покачала головой. Во рту у нее появился горький привкус. – Это была демонстрация силы.

Она наблюдала за реакцией Азэда, ожидая увидеть отвращение на его лице. Он сглотнул, слегка поджав пальцы опущенных рук. Сорэйе не удалось считать, что творилось у него в душе.

Она переводила взгляд с Азэда на бездыханное тело и обратно. Смотреть на обоих было тяжело, но по разным причинам. Она развернулась к ним спиной, крепче обхватила талию руками и ссутулилась. Однако сейчас уже было слишком поздно прятаться: сделанного не воротить.

Ей на плечи аккуратно легки руки. Сорэйя очнулась, будто по мановению волшебной палочки. Она расслабилась и закрыла глаза. Из-за спины раздался низкий и тихий голос Азэда. Можно даже было подумать, что это шепот ее собственных мыслей.

– Прислушайся ко мне, Сорэйя. Каковы бы ни были причины, что бы кто ни говорил, я рад, что ты так поступила. Ты… необыкновенная .

Последнее слово Азэд произнес на выдохе, и Сорэйя ощутила его дыхание шеей. Все, чего ей хотелось в тот момент, так это откинуться назад и облокотиться об него, забыться в его крепких объятиях. Ей хотелось впитать слова Азэда кожей, чтобы в конце концов поверить в них. Ей никогда еще не доводилось испытывать столь сильного томления, жажды чего-то большего, нежели прикосновение другого человека. Она открыла глаза, чувствуя тупую боль в сердце.

– Оставим тело здесь, на милость стервятникам, – произнес Азэд.

Он убрал руки с плеч Сорэйи и направился за ее перчаткой.

– Нет, – возразила Сорэйя, удивившись своей настойчивости. – Нам нужно поднять его на платформу.

Мертвая плоть была уделом Разрушителя. Она будет осквернять принадлежащую Создателю землю, пока от нее не останется ничего, кроме костей. Сорэйя и без того нарушила множество правил сегодня ночью, и ей представлялось крайне важным соблюсти хотя бы это.

– Хорошо, – согласился собравшийся было спорить Азэд.

Он забросил тело себе на плечо и поднял его на платформу, уложив на камень. Сорэйя старалась не обращать внимания на свисавшие с края ямы ноги йату.

– А теперь давай покинем это место и забудем о нем, – предложил Азэд, протягивая Сорэйе ее перчатку. – Это не конец сказания о нас, Сорэйя. Обещаю.

У нее не было сил спорить с ним, к тому же ей очень хотелось верить в его правоту.

– Отведи меня домой, – попросила она мягко, принимая перчатку у него из рук.

Сорэйя натянула ее и взяла Азэда под руку, позволяя вывести себя из дахмы обратно в мир живых.

Сорэйя едва отдавала себе отчет в том, где находится. Она просто шла за Азэдом обратно к дворцовым вратам по пустым городским улицам. Увидев камзол Азэда, стражники как у городских, так и у дворцовых ворот снова пропустили их, несмотря на поздний час. Даже сейчас, с застланным виной взором, Сорэйя не могла не отметить простоту, с которой ее спутник передвигался по внешнему миру. Его статус при дворе и видимая невооруженным взглядом уверенность открывали ему любые двери. Сорэйя же не могла даже просто покинуть дворец, не запятнав руки кровью.

У нее перед глазами по-прежнему стояло лицо йату. Его пустые глаза обвиняюще смотрели на нее. Она видела, как яд растекается по венам его напряженной шеи.

Сорэйя почувствовала прикосновение к плечу и тут же отпрянула. Но в следующее мгновение она осознала, что это был Азэд. В ответ на ее реакцию он отвел руку. Он о чем-то спросил ее. Хотел знать, как она. Хочет ли, чтобы он остался с ней. Сорэйя покачала головой, едва разбирая слова Азэда из-за давившего ее изнутри чувства вины.

Ей хотелось закричать, выпустить накопившееся напряжение, но в то же время она была измотана и пуста. В одежду и волосы Сорэйи впитались витавшие в дахме запахи смерти и пыли. Они въелись в ее легкие. Перчатки и платье ее были вымазаны в костной пыли. Сорэйя понимала, что дахма поселилась в ней навсегда и ей не избавиться от нее ни приемом ванны, ни сменой одежды, ни сожжением старой. Потому-то живым и не следует входить в дахму: выйти из нее уже невозможно.

Сорэйя и Азэд попрощались перед гулистаном. Сорэйя вошла в него одна, открыв проход спрятанным в перевязи ключом, но не могла найти в себе сил дойти до покоев. Тело ее отказывалось двигаться. Она даже подумала, что могла бы так и остаться стоять над распростертым телом йату в дахме, если бы Азэд не вывел ее оттуда. Сорэйя всегда считала, что чувство вины – это эмоция. Но теперь она поняла, что оно напоминает собой недуг или лихорадку. Оно выкручивало ей мышцы, все ее тело осознанием произошедшего.

Она превратилась в убийцу. Она стала чудовищем.

Сорэйя оглядела сад. Это место было полной противоположностью дахмы: здесь жизнь била ключом, воздух был чист и свеж, в нем витали ароматы утренней росы и роз. Это она взрастила весь этот праздник жизни собственными руками. Праздник жизни, на котором она никого не могла погубить.

Все это было лишь изощренной ложью.

Не отдавая себе отчета в том, что делает, Сорэйя сняла перчатки и подошла к находившейся рядом розе. Она сорвала бутон и скомкала его. Простым фактом своего существования этот сад помогал Сорэйе убедить себя в том, что она полна добра. Что она не создана лишь для злодеяний и убийства. Но сегодня ночью она познала, насколько легко стать жестокой и несущей смерть и как много усилий требуется для того, чтобы оставаться на тропе добра, быть маленькой. Ведь для нее между этими двумя вещами не было разницы, не так ли?