Мелисса Башардауст - Девушка, змей, шип [litres]

Сорэйя закрыла глаза, но даже в царившей под землей темноте она не могла убежать от правды о самой себе.

– Сегодня ночью я узнала, что творит мое прикосновение. Что случается с людьми, до которых я дотрагиваюсь. Я узнала, что способна на убийство. Не случайное, но преднамеренное. – Сорэйя сглотнула и продолжила: – Убийство в припадке ярости.

После этих слов она открыла глаза, зная, что лицо Парвуанэ не будет выражать осуждения. А вот чего Сорэйя не ожидала, так это того, что Парвуанэ отведет взгляд. Она казалась растерянной. Див вперила неподвижный взгляд в пол, сдвинув брови и напряженно о чем-то размышляя. Она будто с головой окунулась в неслышимую Сорэйе беседу. Наконец див подняла голову и посмотрела на нее.

– Значит, ты сделала выбор?

– Нет никакого выбора, – покачала головой Сорэйя. – Я всегда гадала, каким человеком была бы, если б не проклятие. Какой бы я выросла, если бы с самого детства не пряталась и не жила в стыде. Но после того, что случилось сегодня ночью, меня волнует другое. Меня волнует, в кого я превращаюсь. Что со мной творится на пути, которым я иду. Я всегда боялась, что яд превратит меня в чудовище. Но что, если в попытках избавиться от него я становлюсь еще большим чудовищем, чем была?

Парвуанэ молчала. Она пристально смотрела на Сорэйю тяжелым взглядом. Было невозможно понять, что происходило у нее в голове. Сорэйя снова задумалась о том, как жила Парвуанэ раньше. Что же такого ей пришлось перенести, что было «много хуже» ее нынешней ситуации? Почему Сорэйе казалось, что она узнает в линиях и узорах на лице Парвуанэ знакомое ей самой чувство вины? В повисшей тишине между ними прощупывалось осторожное сопереживание. Будто опадал пепел от выгоревшего костра.

– Тогда не делай этого, – произнесла Парвуанэ наконец.

Говорила она уверенным голосом. Див подошла ближе к решетке.

– Ты была неправа, сказав, что выбора нет. Ты сделала свой выбор. Следуй ему. Ты – самое могущественное и защищенное существо в Аташаре. Зачем тебе терять все это? Зачем становиться уязвимой? Мир – опасное место.

Сорэйя вновь подумала о йату. Однако на этот раз он представился ей не мертвым, а живым. Он склонялся над ней, связывая ей руки, в то время как у нее саднил глаз. Разве она не радовалась силе своего проклятия, когда схватила колдуна за запястье? Разве не удивилась тому, насколько легко оказалось поставить на колени нападающего? Если бы не проклятие, он бы убил Азэда и взял ее в заложники, требуя выкуп. Однако если бы не проклятие, то она бы и вовсе там не оказалась.

– Я убила йату из-за тебя и твоих разговоров про могущество! – сорвалась Сорэйя.

Обвинение было несправедливым, но оно немного облегчило ее ношу.

– Эти мысли витали у меня в голове всю ночь. Я думала, что проявила силу, убив его. Но на самом деле лишь потеряла кусочек себя. В том, чтобы быть опасной , нет могущества. Как и в том, чтобы вынужденно прятаться меж стен, чтобы не позорить семью, пока все, кого ты знаешь, бросают тебя. Я хочу быть со своей семьей. Я хочу компании. Я хочу…

Сорэйя не нашла сил завершить фразу и сказать « любви ». Оно было ей в новинку, слишком дорогое, чтобы давать над ним смеяться.

Парвуанэ задумалась, а потом заговорила:

– Возможно, ты ищешь не той компании, что тебе нужна. Ты бы вписалась в круг моих сестер. Если ты освободишь меня здесь и сейчас, я отведу тебя к ним. У тебя могла бы появиться новая семья.

Сорэйя невольно рассмеялась, не веря своим ушам. Поначалу она подумала, что Парвуанэ играет с ней в игры. Однако див говорила серьезно и искренне.

– Ты предлагаешь мне покинуть семью и примкнуть к дивам?

– Не к дивам. К пэри́к.

– Я все еще не понимаю, в чем между вами разница, – неуверенно сказала Сорэйя, поднимаясь с пола.

– Тебе стоит спросить у матери. Она знает.

От этих слов Сорэйя застыла на месте.

– О чем ты?

Парвуанэ с трудом поднялась с пола. Это удивило Сорэйю. Что происходит с дивами, так долго вдыхающими дым могильника?

– Ты никогда не задавалась вопросом, почему мать соврала тебе о проклятии? Все просто: это она наложила его на тебя.

– Ты лжешь. Ты сказала, что это дело рук пэри́к.

– Они сделали это по просьбе твоей матери. Она принесла тебя к нам завернутой в одеяльце с изображением звезд и попросила наложить проклятие. Не хочешь узнать, что для этого нужно? Ты стала ядовитой от дивовой крови. Человек, омывшийся кровью из дивова сердца, приобретает силы этого дива. На тебя, должно быть, хватило всего нескольких капель.

Сорэйя пыталась впитать услышанное. Ей казалось, что слова – это капли дождя, а сама она – выжженная земля. А все потому, что она ничегошеньки не знала о себе самой. И все же каждое услышанное слово было подобно маленькой колотой ране: одно за другим они подтверждали ее связь с демонами.

– Матушке незачем было так поступать.

– Вот и спроси у нее, – тут же выпалила Парвуанэ нетерпеливым голосом.

Сорэйя покачала раскалывающейся от боли головой.

– Мне не стоило сюда приходить. Сейчас мы не способны помочь друг другу, – сказала она и развернулась, намереваясь уйти.

– Сорэйя, подожди! Возьми.

Парвуанэ протянула руку между прутьев решетки, протягивая ей что-то темное. Сорэйя подошла поближе, но не посмела протянуть непокрытую руку.

Парвуанэ поняла источник сомнений Сорэйи.

– Не бойся. Бери. Я буду вдвойне осторожна. За нас обеих.

Сорэйя медленно подняла руку и стала вытягивать ее вперед во тьме, пока не почувствовала знакомую ей мягкую ткань перчатки. Она взяла ее. Если уж винить Парвуанэ в том, что Сорэйя совершила убийство, то ее же надо благодарить за то, что Сорэйя смогла спастись сама и защитить Азэда.

Парвуанэ не отпустила перчатки. Она поджала губы, из которых так и рвались неведомые слова. В глазах дива горело загадочное пламя. Наконец она покачала головой и отпустила перчатку.

– Ты многого не знаешь. Такого, что я не могу тебе рассказать. Но между нами, чудовищами: лучше бы тебе прислушаться к моему совету. Я бы не стала на твоем месте променивать подобную защиту на доброе слово или ласковое прикосновение. Это мой тебе совет.

Парвуанэ отступила обратно в темноту, ничего не сказав на прощание, будто бы не сомневаясь, что Сорэйя вернется.

На следующее утро, утро свадьбы, вместе с завтраком в покоях Сорэйи появилась ее мать. Таминэ уже была одета в праздничное платье из фиолетового шелка. В ее волосы был вплетен жемчуг. Рядом с ней Сорэйя чувствовала себя неухоженной дикаркой. Она спала урывками – в общей сложности не больше часа – и каждый раз видела ужасные кошмары. Отчасти она даже обрадовалось, что ей не придется посещать церемонию.