Мелисса Башардауст - Девушка, змей, шип [litres]

– Да, а нас схватили из-за Парвуанэ. И все же она никогда не бросала попыток снова найти нас, – сказала она и взяла Сорэйю за подбородок, заставив ее посмотреть себе в глаза. – Даже если сейчас она обижена на тебя, то простит, если останешься ей верна.

– Может, я не хочу, чтобы меня прощали, – ответила Сорэйя, отстраняясь от Парисы. – Может, я хочу, чтобы обо мне забыли.

От этих слов беспокойство на лице Парисы сменилось отвращением.

– И что же ты собираешься делать в таком случае? – сурово спросила она. – Ты все еще намерена сдержать свое обещание и принести нам перо Симург?

Сорэйя отвернулась в другую сторону.

– Все ошибки, что я совершила, проистекают из моего стремления найти это проклятое перо во что бы то ни стало. Хватит с меня намерений.

Париса ненадолго смолкла, а затем медленно покачала головой.

– Дай волю гневу.

Сорэйя жестко рассмеялась и ссутулилась пуще прежнего.

– Думаете, это приведет к чему-то хорошему? Я гневалась всю свою жизнь, и это привело лишь к тому, что я стала столь же ужасной и жестокой, как он .

Перед глазами Сорэйи пролетела волна воспоминаний: безжизненное лицо йату, преклонивший колени Соруш, крик боли Рамина. И причиной всему этому была маленькая девочка с зелеными венами, разглядывающая рисунки в книге, на которых был изображен покрытый чешуей принц. Эта девочка знала, что они с этим принцем были одинаковы. « Вы стоите друг друга ».

Сорэйю переполнило чувство стыда. Она закрыла лицо руками, пытаясь остановить поток воспоминаний. Париса взяла Сорэйю за руки и убрала их от ее лица. Париса крепко держала их, глядя на Сорэйю проницательным и понимающим взглядом, очень похожим на взгляд птицы, на которую Париса походила.

– Ты говоришь, что много гневалась в жизни. Что причиняла боль другим. Что стала столь же жестокой, как и он. Что ж, отлично. Гневайся . Будь жестокой. Но не для него. Не по его приказанию. Гневайся ради себя самой. Используй эту ярость, чтобы противостоять ему.

– Слишком поздно, – ответила Сорэйя, покачав головой. – Права была матушка, когда решила сделать меня ядовитой. Теперь я это понимаю. В своем нынешнем состоянии я никому не могу противостоять.

– Твоя мать сражалась с ним. Она перехитрила его, принеся тебя мне, и попросила защиты. Если ты и правда похожа на нее, как ты сама сказала, то тоже найдешь способ перехитрить его. Будь прозорливой. Будь терпеливой. Не переставай гневаться. Поддерживай в себе это чувство, будто огонь. А когда придет время, сражайся с ним на своих условиях. Никто не неприкасаем, Сорэйя.

Руки Парисы выскользнули из пальцев Сорэйи, и она направилась к двери. Открыв ее, она обернулась совой и улетела во тьму туннелей.

Сорэйя еще какое-то время стояла на месте в одиночестве, разглядывая свои руки. Они были разжаты, но не пусты.

Помещение наполнилось запахом жженых волос, и Сорэйя вдохнула исходящий от них дым полной грудью. Перед этим она несколько минут просидела, пялясь на локон волос, оставленный ей Парисой. В глубине души Сорэйя понимала, что хуже предательства могла быть лишь одна вещь: сдаться, даже не попытавшись вызволить Парвуанэ.

Когда волосы догорели, Сорэйя легла на спину на соломенный матрац и попыталась уснуть. Постепенно дыхание и мысли ее замедлились, и она провалилась в сон. « Парвуанэ, – подумала она. – Мне нужно поговорить с Парвуанэ ».

Она знала, куда занес ее сон, еще до того, как открыла глаза. Воздух здесь был прохладным, слегка влажным и пах могильником.

« Гольваар ». Она находилась в подземелье Гольваара. Сорэйя все еще не открыла глаз, не готовая увидеть преданный ею дом. Но на них все равно навернулись слезы. Были ли это слезы облегчения или сожаления, ей было неведомо. Она не была уверена даже в том, что все еще имеет право называть Гольваар домом.

Она собралась с силами и прекратила жалеть себя, вспомнив о том, что не просто так пришла сюда. Да и Парвуанэ вряд ли радовалась нахождению в тюрьме, из которой лишь недавно смогла выбраться. Сорэйя открыла глаза и поднялась с холодного каменного пола. Она почти ничего не видела из-за наполнявшего помещение густого дыма. При этом она с удивлением обнаружила, что может свободно дышать.

Наконец глаза ее привыкли к местному освещению, и она разглядела решетку. Подойдя к ней, она задела ногой что-то твердое. Опустив глаза на пол, она увидела ряд тусклых оранжевых огоньков, укрытых дымом. Сорэйя наклонилась, надеясь, что это жаровни с могильником. В помещении их оказалось не меньше пяти. На этот раз они постарались сделать так, чтобы у Парвуанэ не осталось никаких сил. Возможно, она и вовсе была без сознания. Сорэйя дотронулась до одной из жаровен, но не почувствовала ни жара, ни даже тепла, что было неудивительно. Она ощущала жаровню, однако не испытывала каких-то определенных тактильных ощущений, будто находясь во сне. Сорэйя рассудила, что, наверное, так оно и было. Она попыталась сдвинуть жаровню, но ничего не вышло. Сорэйя бросила попытки перевернуть жаровни и продолжила двигаться в направлении решетки, выставив руки вперед.

Пара прутьев, которые Парвуанэ разогнула при побеге, все еще были деформированы. Сорэйя прошла через них в камеру.

– Парвуанэ?

Сорэйя рассудила, что даже будь Парвуанэ без сознания, она может бодрствовать в этом неясном мире грез. Однако ответа на ее призыв не последовало… или Парвуанэ не хотела отвечать на него.

Дым окутал Сорэйю. Она потеряла чувство направления, почувствовав себя сонной, хоть и находилась в сновидении. Она продолжала исследовать помещение, передвигаясь маленькими неуверенными шажочками. Наконец она увидела на полу в дальнем конце помещения какие-то неясные очертания. Сорэйя подошла поближе, и дым самую малость развеялся, будто бы зная, что она ищет, и желая ей помочь. И тогда Сорэйя увидела ее.

Парвуанэ лежала на спине с закрытыми глазами и расположенными на животе руками. Крыльев видно не было. Окруженная дымом, она напоминала видение или пустынный мираж, так как воздух вокруг нее мерцал. Сорэйя склонилась над ней и заглянула ей в лицо. Сорэйе всегда казалось, что во сне люди должны выглядеть умиротворенными. Однако лицо Парвуанэ выражало волнение. Сорэйя протянула было руку, чтобы разгладить складки у нее на лбу, но не смогла, как до того не смогла перевернуть жаровню. Она даже не почувствовала самого прикосновения. Сорэйя думала, что ей будет страшно пытаться вновь заговорить с Парвуанэ после произошедшего. Однако царящая здесь тишина и похожий на смерть сон Парвуанэ были даже хуже. Сорэйя готова была выдержать любую гневную тираду, лишь бы вновь увидеть глаза Парвуанэ открытыми.