Майкл Суэнвик - Мать железного дракона

Лорд Сан-Мерси питал странную слабость к затонувшим городам. Он приобрел фасады зданий из нескольких десятков подобных мест, а мастеровые кобольды соединили их, так что теперь эти фасады обрамляли мощенную брусчаткой мостовую из Атлантиды, добытую на Доггер-банке. Кейтлин и Финголфинрод прошли через мавританские ворота из какого-то тартесского алькасара и очутились на улице, пропахшей болотным сероводородом и морской солью. Слева возвышался господский дом из Винеты, а справа — гильдийный дом из Сефтинге. Дальше шла рыбная лавка (не без причуд был лорд Сан-Мерси) из Двараки, ее окна удивленно таращились на фермерский дом из Лайонесса, стоявший вплотную к бревенчатому дому из Большого Китежа. Потом следовали постоялый двор с Кумари-Кандама напротив лапшичной из Города Льва, и так далее и тому подобное: фасад из Рунгхольта по-братски взирал на фасад из Эйдума, Итиль-Хазаран расположился напротив Олуса, Павлопетри — напротив Порт-Ройала, Фея — напротив Гераклиона [24], временами встречались другие строения более туманного происхождения, а заканчивалась улица внушающей ужас дверью кабинета.

В детстве Кейтлин завораживали окна домов, в которых сквозь кружево занавесок или вощеную бумагу можно было иногда разглядеть туманные силуэты, занятые какими-то своими таинственными потусторонними делами. А вот Финголфинрод всегда мчался дергать за ручки — он явно верил, что однажды какая-нибудь дверь окажется незапертой и ему удастся сбежать.

Сегодня в воздухе витало беспокойство. Чувствовалось, что охранные чары, которые не дают прорваться океанским водам с той стороны фасадов, ослабли; казалось, вот-вот распахнутся запертые двери, вылетят наружу окна. По оконным стеклам скользнуло щупальце — так быстро, что Кейтлин не смогла бы точно сказать, было оно на самом деле или это просто трепыхнулась занавеска. При взгляде на брата ее охватила грусть — он шел мимо домов, даже не глядя на них. Держась на шаг позади, Кейтлин спросила:

— А ты уверен, что он еще… что он еще с нами?

— Да здесь он, — мрачно отозвался Финголфинрод и без стука распахнул дверь отцовского кабинета.

Окна во всю дальнюю стену были закрыты тяжелыми бордовыми шторами. В саду, куда они выходили, царила вечная осень, унылый свет играл на умирающих растениях, а в воздухе кружились в танце красные и золотые листья. Чтобы устроить себе подобный вид, требовалось очень дорогое волшебство, а чтобы совершенно не обращать на него внимание — еще более внушительное высокомерие. Лорд Сан-Мерси неподвижно застыл в кресле спиной к шторам (Кейтлин ни разу в жизни не видела, чтобы их открывали), на нем были серый костюм и галстук в тон. Кожа так побелела, что будто бы светилась в темноте. Во всяком случае, так казалось Кейтлин, пока она не поняла, что холодное свечение действительно исходит откуда-то из глубины отцовской плоти.

Ребенком она всегда в нерешительности замирала на пороге этого кабинета. Замерла и сейчас. А вот Финголфинрод вошел, не церемонясь, и сказал:

— Отец? Она здесь. Соизвольте прекратить пялиться на собственный пупок.

Лорд Сан-Мерси, будто слепой, повернулся на голос сына. Сейчас лицо старого солдафона казалось добрым, и Кейтлин поняла, что и это вызывает у нее неприязнь.

— А, — сказал старый лорд, — я знал, что-то еще мне осталось сделать.

Кейтлин опустилась на колени у ног отца, как не раз делала раньше (разве что теперь не боясь, что он ее ударит).

— Я здесь, отец, как вы и приказали.

— Да. — Ее макушки неуверенно коснулась ладонь, благословила, чуть помедлила, исчезла. — Встань. Мне нужно кое-что тебе сказать. Но теперь… Не знаю, есть ли в этом смысл. Я… — Голос смолк, а свет у него внутри разгорелся ярче, так что старик начал в нем растворяться.

— Просто превосходно. — Финголфинрод положил руки на плечи Кейтлин и отодвинул ее чуть назад. — Мне нужно побольше места.

Он с такой силой ударил отца по лицу, что звук пощечины прозвучал как выстрел.

— Эй! Капитан Слабоумие! Очнись!

В кабинете потемнело, лорд Сан-Мерси поднялся на ноги. В его глазах полыхал гнев. Вздернутый подбородок, мрачно сжатые губы — на мгновение он снова стал тем безжалостным воителем-эльфом, каким был в юности. Потом старик расхохотался:

— Сын мой, в тебе нет ни милосердия, ни жалости. Я хорошо тебя учил.

— Собственным примером, это уж точно.

Повернувшись к Кейтлин, лорд Сан-Мерси произнес:

— Дочь, мне недолго осталось в этом мире. Перед уходом нужно объяснить кое-что вам обоим и каждому вручить подарок. Сперва наследство Кейтлин. — Он наклонился так, что его губы оказались у самого ее уха, и прошептал: — После смерти ты окажешься посреди дивного луга, заросшего короткой зеленой травой и усыпанного белыми цветами. Над головой — серое грозовое небо. Солнца нет. Как и теней. У ног твоих развернется тропа, и не будет иного выбора — лишь пойти по ней. Тропа приведет к Черному Камню, этот менгир служит аватаром Богини. Можешь обратиться к ней, если пожелаешь, но она не ответит. У Камня тропа разделится. Левая — вытоптанная, по ней идут многие. Но если присмотреться внимательнее, увидишь и едва заметную тропку, уходящую направо. Ты не первой крови, так что сможешь пойти любым из двух путей. Пойдешь налево — переродишься. Но если пойдешь направо… — Он отстранился от Кейтлин.

— Да? — спросила она. — Что же будет тогда?

— Никто не знает, — ответил древний эльфийский лорд уже во весь голос.

— И все? Это все?

— Более чем достаточно. Далее. Никогда и ни перед кем в своей жизни я не оправдывался, но, видимо, даже в последний час случается познать нечто новое. Потому что теперь я должен объяснить, зачем дал тебе жизнь.

— Э-э-э? — протянул Финголфинрод.

— Думаю, вы оба не удивитесь, узнав, что ваша мать не одобрила этот мой поступок — зачать наполовину смертного ребенка. Так часто поступают члены младших домов, чтобы укрепить свой авторитет. В нашем же случае я достиг обратного эффекта. Но что с того? Я желал получить ребенка, который однажды сбежит из этого ужасного места. Так на гоблинском базаре покупают певчую птичку — для того лишь, чтобы испытать радость, выпуская ее на волю.

— И я на воле, отец, — с жаром ответила Кейтлин. — Делаю карьеру, у меня есть будущее, я вам за это благодарна.

— Твоя благодарность не имеет значения. Я сделал это для сына.

— Ладно, теперь я точно ничего не понимаю, — сказал Финголфинрод.

Взгляд бесцветных глаз лорда Сан-Мерси перешел с Кейтлин на ее кровного брата.

— Это твое наследство. Не титул и земли лорда Сан-Мерси, которые ждали тебя всю твою жизнь и которые доставят тебе не больше радости, чем доставили мне. Я приготовил этот подарок для тебя: сам ты не сумеешь вырваться, но сможешь поглядеть, как улетит на свободу твоя сестра.