Елена Кисель - Немёртвый камень

Дзынь. Дзынь. Дзынь.

— Ушел — и не вернется.

Кто не вернется, Фелла? Что ж ты вскакиваешь, будто тебе не три тысячи лет, а семнадцать?

— Ястанир… умрет?

Какой там Ястанир, когда это имя для тебя — чужое. Экстер…

— Бессмертие не есть смерть. Он достигнет такой степени совершенства, что не сможет оставаться в телесной оболочке. Станет чистым светом и растворится в небесах. Уйдет в вечность, минуя стадию праха и тления, — Майра слегка улыбалась. — Лучшая участь из всех возможных…

— Он…его…его не станет?

— Как плотское создание — он перестанет существовать. Но останется в мире — в каждом лепестке и в солнечном луче, в смехе детей и журчании ручьев. Это вечность Светлоликих, из последний дар своему избраннику. Уйти в свет, как уходили они — спасая остальных. Улыбайся, Фелла. Он один из нас пройдет свой путь до абсолюта…

Бестия вскочила, сжимая кулаки.

— Мне — улыбаться?! Ты говоришь мне, что он умрет — и…

— Умирают люди. Разве ты не видишь, что он уже не человек?

— Лжешь!

— Разве не видишь, как мало в нем принадлежит земному? Как я не чувствовала этого раньше… Ястанир был воином — Витязь был защитником… Мечтатель превыше них. Стоит ему лишь объединить то, что в нем от Витязя и то, что от философа — и он станет тем светом, о котором я уже сказала. И получит покой наконец.

Слепота — иногда даже полезное свойство. Если бы Майра увидела выражение лица Бестии в тот момент — она залезла бы под белую кровать Лорелеи и пониже опустила белоснежное покрывало. Фелла стояла напротив Нарекательницы, как против ратей Холдона при Альтау и едва ли за серпом не тянулась.

— Это не так, — жестко сказала она наконец. — Предсказания всегда таковы. Ты видишь один из возможных вариантов.

— О, да, — согласилась Майра. — Но все дело в том, что это — наиболее вероятный вариант. А судьба не любит оригинальничать.

Бестия сделала резкое движение к двери, но все еще не уходила. Она явно хотела выпалить что-нибудь оскорбительное. Майра терпеливо ждала.

— Ушел — и не вернется…

— Нет, он не вернется, — сказала Нарекательница, но сказала, кажется, совсем не о Максе Ковальски. — И он не остановится, пусть и хотел бы этого. Иначе не был бы самим собою.

Бестия грохнула дверью, покидая комнату. Дверь от силы удара треснула пополам. Майра посидела немного неподвижно и послушала звук падающих слез.

— А может, ты и права, — вдруг дружелюбно обратилась она к наполовину каменной Лорелее. — Может, плакать в такие времена — как раз и есть самое мудрое.

Бестия в это время уже шагала по коридорам артефактория.

Поджав губы и прищурив глаза. Тверже своего серпа. Отстраняя жестами тех, кто случайно перегородил ей дорогу — а таких нынче было много, и час здесь ничего не менял. Присутствие перед Одонаром войска Целестии свое дело сделало.

Туда-сюда шныряли хитрые теорики, которых все не могли выловить и выкинуть в другие миры. Гробовщик отказывался открывать двери больше раза в сутки, потому теориков и практеров нужно было собрать воедино, снабдить провожатыми — и после этого выпихивать за наиболее безопасную дверь. Но одонарская мелочь не собиралась покидать артефакторий в такие трудные времена. Кое-где слышалось слабое нытье:

— Да мне уже почти тринадцать! Да я силовым потоком могу шибануть лучше любого практиканта, хочешь посмотреть? Ухо… пусти ухо!

Отловом тех, кто не шел в бой, ведала Гелла, ей помогали Пеночка из снабженцев и половина производственников — этим по военным временам было нечего делать, а в боевой магии они не особенно смыслили, так что их решили эвакуировать с детьми за компанию. То и дело по коридору какой-нибудь запыхавшийся производственник волочил пару теориков, причем, орал на ходу:

— Гелла! Так наручники или кандалы, я не понял? — из чего следовало, что терпение Нереиды иссякло, и она решила отправить в эвакуацию что-то вроде каравана невольников.

Здесь же, в коридорах, мелькал Хет. Каким образом он держал связь с Жилем Колоколом — оставалось сыновьей тайной, но ябедник носился по всему Одонару как ходячий источник информации. Причем, такую скорость без одышки он мог развивать только при помощи магии.

Напротив Бестии Хет резко затормозил и выпалил:

— А вас там Фрикс и Гозек Всполох разыскивают. Разведчики вернулись от Семицветника. И Убнак там, он спрашивал, может, можно подумать как-то насчет налаживания связи, ну, знаете… может, директор сделает?

Фелла сосредоточила на нем взгляд — будто сфокусировала поток убийственных лучей. Хет в запарке был созданием почти бесстрашным, но тут сглотнул и по своему обыкновению попытался притвориться мертвым: замер, где стоял. Но Бестия только губы изогнула.

— Вы обращались к нему сами?

— Ну, так… только ведь он… — и Хет развел руками.

Мечтателя с ними действительно не было. Он ушел куда-то вглубь себя после предыдущих суток, прошедших в неимоверной суете. Распределение войск, решение тысячи вопросов, командиры тянут в разные стороны — Бестия и Экстер не сомкнули глаз и друг другу не сказали ни слова, она ограничилась только пожатием его пальцев — рада, что все в порядке, а остальное потом… и это «потом» всё не наступало и не наступало. Надежда была только на эту, последнюю ночь, но Экстер просто шагнул к окну — и пропал, провалился, и из этого состояния она не решилась его вытаскивать. Это не было его обычным общением с прошлым — что-то более нужное и важное, Мечтатель будто вслушивался в себя и спрашивал у себя самого, хватит ли ему на что-то сил …

И теперь она знала, что это за вопрос, — и боялась отвлекать его от таких размышлений. Но Хету об этом знать необязательно.

— Обратитесь еще раз, если хотите. Я не собираюсь дергать директора по пустякам.

Мимо протопали две снабженки солидных габаритов. Тетушки тоже собрались на эвакуацию, во все горло сетуя, в какие неспокойные времена они живут.

— Ну, может, вы хотя бы… э…

— Хет! — рык вышел очень внушительным. — Все, что хотела — я решила вчера. Если только войска Морозящего не явятся, или не вернется Ковальски, или не случится что-то подобное — не желаю слушать. У меня достаточно дел и без этого!

Уход тоже получился эффектным: крутой разворот и чеканный шаг по коридору.

Всё, чтобы не дать увидеть гримасу на лице и пустоту в глазах.

Всё, чтобы не дать заметить: ей неинтересны их штабы, эвакуации, потуги планировать и что-то исправлять…

Потому что два слова: «Ястанир умрет» звучат у нее в груди и заслоняют весь окружающий мир.

Хет об этом не знал, потому посмотрел Бестии вслед, пожал плечами и поскакал в обратном направлении — к Большой Совещательной Зале. Малая не смогла бы вместить весь люд, который туда набился.