Елена Кисель - Немёртвый камень

Звонкий чмок разнесся над дорожкой как выстрел, заглушая щебетанье неизменных птиц. Нольдиус демонстративно загляделся на радугу, а Кристо, в нос которого и был направлен чмок, обхватил Мелиту за талию и покружил в воздухе.

— С еще какой победой! От иглеца только пылюка осталась.

— Ага? Как увидел эти жуткие маски — сам рассыпался?

— Да не, пришлось малость черенком от тяпки добить…

— А Хему и Рафлу вы ему скормили, да?

Спрошено было с энтузиазмом, но уж что-что, а это из Мелиты никогда не пропадало.

— Скорее наоборот, — кисло выдал Нольдиус, — мы оставили деревню им на растерзание.

Мелита лукаво улыбнулась ему и чопорно подала руку, которую он вежливо пожал. Даре главная красавица Одонара помахала, но Дара никак не отозвалась, глядя прямо перед собой.

— А я вас тут поджидала, — похвасталась Мелита, схватила Кристо за руку и потащила к артефакторию. — Думала, если что, помочь с Караулом.

— Что это с ним, вообще? Зерка слопал, что ли?

— Да нет, это ребятушки из экспериментаторов его подлечить от бешенства решили. Навязали амулетик — убрать напряжение, а он тормоза убрал по ошибке. Спасибо, они это только на этой фазе радуги сделали, а то попало бы Мечтателю с Максом…

Дара затормозила посреди дорожки настолько резко, что случившийся рядом Зерк с тоскливым воплем «Сдохни!» шарахнулся в кусты.

— Они здесь? Вернулись?

— Пару часов как, — ответила Мелита, пожимая плечами. — А Хет уже успел откуда-то набраться новостей: ой, какая буча была в Сердоликовом Блоке! Экстер же уничтожил артефакт. Это ладно, а потом туда заявилась Бестия, а за ней чуть ли не Магистры полным составом, и как начнут возмущаться: мол, что это за произвол, Сердоликовый Блок такое хорошее исправительное заведение… был. Мол, да как вы смеете…

— Да как она смеет? — переспросил Кристо. — Угум, что с Магистрами?

— Ну, живы вообще-то, но… — Мелита отчаянно всплеснула руками. — Нет, это надо в исполнении Хета слушать, он так здорово изображает, как тряслась борода у Рубиниата! А Синий еще сгоряча вякнул, что Витязь берет под покровительство государственных преступников, и тут… ох, это надо было слышать. Говорили, что в конце Янтариат его просто своим животом заслонял!

— И чем же кончилось дело? — вставил Нольдиус. — Неужели… так сказать, победой Бестии по всем фронтам?

— Ну, как — победой… Когда они там с Магистрами уже часа два разбирались и совсем перепугали всех стражников — вмешался Фиолетовый и сказал, что причин-то для криков особенных и нет.

— Нет Сердолика — нет причин! — хмыкнул Кристо, но Дара опять остановилась. В этот день она точно слышала больше того, что было в словах.

— Нет причин? Они высылают его!

— Да, то есть нет, то есть… Хе-е-е-ет! — Мелита органически не переваривала сообщать плохие новости. Умела — да, и даже неплохо, поскольку замечательно успокаивала. Но говорить предпочитала только о хорошем.

А вот Хет умел сообщать любые новости одинаково здорово.

— Приветик, вы с победой, да? Кристо — с тяпкой просто светоносно, это так Красный выражается. Чего звали?

В последние пару семериц Хет прямо лопался от переизбытка новостей. И от того, что нельзя никому растрепать о Витязе Альтау по простой причине — магическая клятва на неразглашение и нехорошие взгляды Феллы Бестии. Так что ябедник теперь взял моду раздуваться от важности. Но глаза пучил по-прежнему и носился с прежней скоростью.

— Уже всем раззвонил? — Кристо поморщился. Ему хотелось самому всем изложить и про черенок от тяпки, и про Кенарьки, а тут этот проныра. Хет приосанился, насколько позволяла фигура.

— О, а то ж! За такие новости деньги брать можно. Главное, тяпкой… о тебе спрашивают чуть ли не больше, чем насчет ухода Февраля!

Кристо это сообщение порадовало, Дару — нет.

— Когда? — уронила она негромко.

— Завтра утром, а вы не знали, да? Такая буча поднялась, кое-кто настаивал, чтобы он задержался — та же Бестия, да и Аметистиат, но остальные Магистры как упёрлись! Стало быть, чуть ли не в бунтовских настроениях Бестию обвинили и все до одного орали: что это за произвол Витязя, Ястанир что, решил, что ему всё позволено? Ну, и на первой фазе пришлют за ним провожатых с драконом — к границе Кордона проводить. А из Одонара-то никому и присутствовать не разрешили, представляете? Опасаются, стало быть, каких-то там наших козней. Эх, а жаль, интересно было б посмотреть, как на него будут эту «холодную память» накладывать, как он за дверь выйдет, всякое такое…

По виноватому лицу Мелиты Кристо догадался, что вот теперь они знают все дурные новости. Дара выглядела ошеломленной.

— «Холодная память»?

— Ну, да, он вроде как сам настоял. Накладывать будет или один из Магистров или какой-нибудь спец из Семицветника — на высшем уровне, значит, а они не любят, когда вокруг кто-нибудь посторонний крутится. Даже Мечтателя и Бестию не допустили провожать — просто, наверное, боятся, а то от стены Сердоликового Блока не много чего и осталось…

— Настоял сам?! — Дара услышала только это. — Но ведь «холодная память»… да зачем он…

— Ну, он сто раз говорил, что хочет или помереть, или забыть все, что с ним было в Целестии, — заметил Кристо.

Правда, в основном такие высказывания случались во время их совместных рейдов, когда гиены в зоопарке Гонконга начинали исполнять джаз, на пирамидах в Гизе образовывались непристойные надписи на целестийском, а нужные артефакты уплывали за тридевять земель прямо у них из-под носа.

Мелита на него почему-то посмотрела укоризненно, а на Дару — с грустным пониманием.

— Наверное, он из-за Лори, — предположила она. — Чтобы… понимаешь… чтобы ему никогда не захотелось вернуться.

Дара мотнула головой, будто отгоняя надоедливую стрекозу. Повторила растерянно: «Из-за Лори?» — и замолчала с пристукнутым видом.

Хет встрепенулся, углядев вдалеке добычу.

— Во, теорики первого года идут, как раз хотел спросить… Наида сегодня Гробовщика перепугала, представляете?

Укатился колобком. Разведывать очередную сенсацию, хотя какая уж тут сенсация: маленькая Наида со своими загробными склонностями заставляла передергиваться даже бывалую Феллу. Правда, до Гробовщика пока не доходило, но Наида быстро прогрессировала.

Нольдиус первым сообразил, что молчание начинает замыкаться в кольцо, и попытался как-то его разрядить:

— Собственно… гм… понимаете, Ковальски выбрал довольно рациональный метод. Избавление от воспоминаний, то есть избирательное стирание памяти при помощи артефакта, отняло бы у него приобретенные за этот год знания и опыт. А также знание о том, что он теперь враждует со своим шефом…

Угу, Ягамото бы обрадовался, если бы его разыскал Ковальски и поинтересовался: так что там с новым заданием, босс? А уж как радостно стало бы любимой катане Ягамото!