Рихард Швартц - Глаз Пустыни [ЛП]

Оно стояло вертикально, обхватив массивными руками жерди клетки. Глаза тоже были коричневыми и казались почти человеческими. Когда один из прохожих привлёк его внимание, оно оскалилось, показав массивные жёлтые зубы с длинными клыками. Возможно, это было не животное, а человек, с помощью магии приращённый в это человеческое существо, но мне так не казалось.

Затем следовало ещё три этих огромных серых животных. То, что шло посередине, несло что-то вроде паланкина с белыми занавесками. Кто сидел внутри, видно не было.

Позади, в точном маршевом порядке, блестели золотые чешуйчатые панцири пехоты. Их было как минимум двести человек, и они гордо последовали за своим эмиром в город.

Мы, потеряв дар речи, смотрели вслед этой пышной процессии, как она медленно пересекла площадь Дали, направившись к северным воротам, ведущим во дворец.

— Ради лука Бриджет, я такого ещё никогда не видела, — поражённо выдохнула Лиандра.

— Ты не единственная, — ответил я, смотря вслед огромных животных, как они не торопясь проходят через северные ворота.

— Только представь себе этих животных в сражении! Такая дубинка одним ударом выбьет из седла любого рыцаря.

— Если попадёт. Животные почти ничего не видят. Нет, что за расточительство! Даже если броня всего лишь позолоченная… Пустая трата!

— Что ж, по крайней мере, эмир делится частью своего богатства. Бросать народу серебряные монеты… Сегодня ночью несколько граждан будут счастливы.

— А несколько несчастны. Посмотри.

Толпа немного рассеялась, следуя за пышной процессией к северным воротам. Процессия оставила добрую дюжину мужчин и женщин, которые попали под копыта. Некоторые ещё частично двигались, однако большинство лежали неподвижно, в то время как другие люди грабили их.

Эта судьба, доставшиеся нескольким, казалось, вовсе не умоляет радости других.

— С таким богатством можно было бы создать для здешних людей работу и жильё, — заметила Лиандра. — Лежащее в сундуке золото никому не приносит пользу, — она повернулась в моих объятьях и посмотрела на меня, наши лица близко друг к другу. — Я почти скучаю по серым стенам Иллиана и бесцветной одежде. Наши люди не такие богатые, как эти, но и не такие бедные. Без сомнения, Бессарин богатая страна, но здесь скорее господствуют, чем правят.

Я поцеловал её в кончик носа.

— Я слышал, что Файлид орошает пустыню и восстанавливает леса. Она пытается делать то, что ты говоришь, как её отец и его мать до неё. Племя Льва вернулось к власти только сорок лет назад.

— Колден был основан чуть более пятидесяти лет назад. Если мы, с нашими скромными средствами, можем построить процветающий город за пятьдесят лет, тогда здесь можно сделать намного больше.

— В Колдене жителей меньше, чем в этот момент находится здесь на площади. Думаю, мы не можем сравнивать, — я посмотрел на знамёна пехоты, когда та проходила через ворота. — Во всяком случае, я не захотел бы управлять таким городом как этот и тем боле всей страной. Когда так много людей, всем не угодить.

Она странно посмотрела на меня.

— Народу не нужно угождать. Нужно только быть справедливым.

— Оставь правление королям, дорогая, — сказал я. — Я рад, что не отношусь к их числу.

— Ты бы стал хорошим правителем, Хавальд, — сказала она.

Я рассмеялся.

— Свинопас на троне? Нет, спасибо. Ты не смогла бы найти кандидата хуже меня. Я упрямый и неуступчивый. Мои взгляды привели бы меня прямо к следующему эшафоту, как только бы я выразил их вслух. Я благодарен богам, что эта чаша миновала меня, — что-то в выражение её лица заставило меня посмотреть на неё более внимательно. — Что такое?

— Элеонора, наша королева…

— Что с ней?

— Пусть это останется между нами, я говорю тебе, только чтобы ты понял срочность нашей миссии. Ей осталось не долго. После падения она прожила вот уже почти тридцать лет, но всё что от неё осталось — это воля в умирающем теле. Только молитвы служительниц Астарты ещё поддерживают в ней жизнь, и эта жизнь для неё неописуемая мука. Никто в королевстве не знает, какая у нас храбрая королева. Но она не переживёт этот год.

Я удивлённо посмотрел на неё.

— Я этого не знал.

Она прижалась лицом к моей груди.

— Никто этого не знает. Это одна из наиболее хорошо охраняемых государственных тайн. Хуже всего то, что она не оставит наследника.

Я тихо присвистнул.

— А двоюродных братьев или сестёр нет?

— Есть, трое. И уже сейчас они сражаются друг с другом.

Я покачал головой. Учинять подобное с Талаком у двери. Затем мне пришла в голову абсурдная мысль.

— Этот разговор, ты же в серьёз не думаешь о том, что я захвачу корону Иллиана?

— Нет, Хавальд. Я это знаю. Но для нашей страны было бы подарком, если бы нашёлся такой человек, как ты, чтобы возглавить её.

— Да хранят боги от такого как я нашу страну. Это был бы её крах, — заметил я, отодвигая её в сторону, чтобы спрыгнуть с пьедестала и снять её. — У меня нет терпения к придворным манерам, а дипломатия — это то, в чём я совсем не смыслю. Прошу, давай закончим этот разговор, он мне неприятен.

Когда мы продолжили путь, я погрузился в мысли, вспомнив тот день, когда видел нашу королеву в последний раз. Тогда ей едва исполнилось десять, маленькая девочка со светло-рыжими волосами, большими, глубокими глазами на узком, маленьком лице. Если бы её позвоночник сломался всего лишь на один позвонок выше, она бы умерла. А так умирало её тело, за исключением головы.

Уже тогда я видел боль в этих молодых глазах, которые были слишком стары для своих лет. В любой другой стране для такой молодой королевы назначили бы регента, но только не в Иллиане, где говорили, что сами боги охраняют королевский замок и дают нам только тех королей, которые нам нужны.

Эти большие глаза посмотрели на меня. Она заговорила в странном ритме, очень тихо, но внятно, в такт своего поверхностного дыхания:

— Я знаю, о чём вас прошу, сэр Родерик. Но всё-таки выполните мою просьбу. Армия прибудет слишком поздно. Если перевал падёт, то и наша страна тоже. Удерживайте перевал, пока граф не развернёт наши войска.

— Нас только сорок, Ваше Высочество, это все, кто последовал моему призыву. Мы не сможем удержать перевал, — я посмотрел на неё. — Дайте мне разрешение завербовать каждого здорового мужчину при дворе, и тогда у нас получится.

Она перевела свои золотистые глаза слева направо и назад, её знак отказа.

— Эти люди тоже нужны. Королевство не выживет, если я пожертвую детьми могущественных людей.

— Но вы жертвуете теми, кто проявил себя из низкого ранга, став рыцарями в нашем ордене?

— Да, сэр Родерик. Я жертвую всеми вами, ради защиты моих подданных. Я жертвую вашей жизнью не для тех, кто называет себя рыцарями, потому что их отцы имею влияние, я жертвую вами ради людей, для которых никто не поднимет меча, ради крестьян, крепостных и детей. Вы должны защитить этих беззащитных, никто корме вас этого не сделает. У них нет паладина, которого они могли бы послать в бой.