Вика Осадченко - Карэле Карэле и другие волшебные существа

— Весьма сомнительно, — сказал он наконец. — Призраки ведь умеют ещё и летать, и проходить сквозь стены. Скорее всего, это присущие только им свойства.

— Наверняка, — с готовностью согласился Ивер. — А с другой стороны, дядя Карэле, никто ведь не спрашивал у призраков, как они это проделывают! Вот если бы узнать…

Кондитер рассмеялся. Неплохое занятие для Самайна — попросить призраков научить невидимку становиться видимым!

— Можно попробовать, — подтвердил он. — Хотя бы просто для интереса.

Карэле задумчиво откинулся в кресле и потёр подбородок. За свою долгую жизнь он успел познакомиться с доброй дюжиной призраков. Ко многим из них он был бы рад обратиться сейчас за советом. Но отчего-то общение с Карэле действовало на привидения странным образом: они заражались жаждой приключений, снимались с мест, насиженных столетиями, и отправлялись неведомо куда. Даже недавние его знакомые, Нелида и Тодаш Ласлен, уже путешествовали по мирам, показанным им Морским Народцем. Перемен избежал только Дорик Мосс, безмятежно дремлющий в своём кресле-качалке в фамильной часовне, но он мало что соображал. Так что оставался единственный (и самый неприятный) вариант. Зато за ним не нужно было далеко ходить.

— Самнери! — позвал Карэле. — Выбирайтесь-ка сюда.

На этот раз призрак появился более эффектно, видимо, желая произвести впечатление на Ивера. От скелета отделилось бледное трепещущее облако, зависло над ковром и, загадочно мерцая, оформилось в фигуру мужчины в лохмотьях. Всё это сопровождалось потусторонним шорохом и негромким завыванием, выгодно оттенёнными шелестом дождя за окном.

— Вот это да! — восхитился невидимка. — Значит, у нас есть свой призрак?

— Да, — сдержанно кивнул Карэле, — один из бывших хозяев этого дома. Самнери, вы ведь слышали наш разговор? Что скажете? Каким образом вы становитесь видимым или невидимым?

Призрак неопределённо взмахнул в воздухе руками.

— Ну, это… Сложно это, вот что!

Кондитер терпеливо кивнул.

— А если точнее?

Самнери замялся. Какое-то время он топтался на месте, видимо, пытаясь сформулировать ответ.

— Ну, если в общем, — нерешительно протянул он наконец, — то стать видимым — это как если бы сделать шаг вперёд, но на самом деле оставаться на месте. Вперёд и вниз. И ещё при этом как бы повернуть из-за угла. Примерно так.

— То есть я должен шагнуть вперёд, вниз и из-за угла одновременно? — растерянно уточнил Ивер.

— Да-да, только при этом никуда шагать не надо, — подтвердил призрак.

— Спасибо, Самнери, — сдержанно сказал Карэле. — Ивер, тебе это чем-нибудь помогло?

— Понятия не имею, — чистосердечно отозвался невидимка.

Кресло качнулось. Кондитер решил, что Ивер вскочил на ноги.

— Вперёд и вниз, — пробормотал он, — и ещё из-за угла…

— И не двигаясь с места, — напомнил Карэле.

Несколько минут ничего не происходило. Невидимка пытался применить на практике метод призрака, а Самнери, зависнув возле своего любимого скелета, с любопытством за ним наблюдал. Карэле же оставалось только ждать, прихлёбывая чай.

Наконец Ивер устал и рухнул обратно в кресло.

— Может быть, нужно долго тренироваться? — с надеждой спросил он.

— Или же способ призраков не подходит человеку, — мягко сказал Карэле.

Последнее было более вероятно — ведь Никли Байлис освоил невидимость за минуту. Но разочаровывать Ивера не хотелось, после исчезновения родителей ему и так приходилось нелегко.

— Слушайте! — воскликнул вдруг невидимка. — А ведь вы тоже умеете становиться невидимым! Помните, тогда, в гостинице?..

Карэле покачал головой.

— Это совсем другое. Я умею исчезать — почти целиком, так что не остаётся ничего, что можно было бы увидеть. Но тебе учиться этому фокусу пока рано. Да и незачем. В твоём случае он никак не поможет.

— Понятно, — расстроено пробормотал Ивер.

Кондитер сочувственно взглянул на него — вернее, на то место, откуда слышал голос.

— Знаешь что? Мы завтра спросим Браса. Он ведь тоже может становиться невидимым, когда захочет.

— А почему не сегодня?

— Я отпустил его на Самайн. Это ведь и его праздник.

Кресло снова скрипнуло, слегка отъехав назад.

— Спасибо, дядя Карэле, — сказал Ивер. — Спасибо, господин Самнери. Я, пожалуй, пойду к себе.

Дверь качнулась туда-сюда, призрак спрятался в скелет, и кабинет опустел. Кондитер поднялся и подошёл к окну, за которым всё ещё лил дождь.

Он подумал, что прошлое тоже бывает видимым и невидимым. Его видимое прошлое — это уютные улочки Пата, и кондитерская, и даже все выдуманные истории о Карэле Карэле, которые так любят пересказывать друг другу его соседи. Невидимое прошлое лежит где-то внизу, как комок бетона в глубине земли — и остаётся только радоваться тому, что в этом мире никто даже не знает, что такое бетон…

В этом мире стоит осень и льёт дождь. Какая разница, что было раньше?

Карэле любил Самайн — время, когда жизнь подходит вплотную к своим границам и вглядывается в темноту, страшась и надеясь увидеть там собственное отражение. Серебристый свет фонарей и тёплые огоньки тыкв, выставленных в окнах, бросали блики на мокрую мостовую. Картина причудливо искажалась бегущими по стеклу водяными струйками, и знакомый уютный Пат превращался в зыбкое, немного зловещее, но прекрасное видение. В Самайн всё становилось немного иным.

Понятно, почему Ивер пытается избавиться от своей невидимости именно теперь, когда его родители в бегах. Ему хочется хоть что-нибудь сделать. Вот только не навредит ли он себе? Карэле нахмурился. Его длинные тонкие пальцы задумчиво постукивали по оранжевому боку тыквы, который был тёплым от горящей внутри свечи.

Стоило бы с кем-нибудь посоветоваться, вот только с кем? Карэле перебирал своих многочисленных знакомых, но было не похоже, чтобы кто-нибудь из них имел представление о невидимости.

Наконец он сдался, недовольно вздохнул и, повернув ручку, отворил окно. В кабинет хлынули запахи осенней ночи, мокрых листьев, холодной, уже засыпающей земли. И, конечно, печёной тыквы, непременной принадлежности праздника. Шум дождя разом стал оглушающим. Карэле высунулся в окно, и ветер моментально растрепал его волосы, выдернув из косицы несколько непокорных прядок.

Невидимость призраков, невидимость домовых духов… Что же он всё-таки упустил?

— Тебя увижу и слёзы вытру, навстречу выйду, спокойна с виду…

Алли тихонько вздохнула, вытирая полотенцем тарелки. Новая горничная, светловолосая маленькая Нели, была чистоплотна, аккуратна и исполнительна. Но никак не могла избавиться от привычки напевать за работой, причём не всю песню, а только одну фразу. Высокий голосок Нели можно было даже назвать приятным. И всё же Алли раздражали эти обрывки песенок. Они сбивали с мысли — и дальше звучали в её собственной голове.