Наталия Некрасова - Дети Дня

А вот с «это был» оказывалось куда сложнее. Потому, как все, кто попадался ей в Южной Четверти, в Ньявии, в Тиане, даже в Дарде, были каким-то не такими. Они глупо шутили, или были грубы, или от них плохо пахло, или они были не так одеты, или некрасивы, в общем, совсем не то. Хуже того — они напоминали отцовых дружков, от чего у Анье сразу куда-то падало сердчишко, в животе холодело, голова кружилась, и хотелось немедленно куда-нибудь спрятаться. И потому, когда брат, очередной раз приехав в Тиану, решительно сказал — едем в Столицу искать тебе жениха, Анье затряслась, зарыдала, упала на колени и, цепляясь за братнины штаны, заголосила:

— Ой, братик! Ой, миленький! Ой, не надо!

Вирранд понял, что если сейчас не поставит на своем, то опять размокнет от бабьих слез.

— Надо! — рявкнул он и, вырвавшись, ушел к себе. На душе странно полегчало — решение было принято.

Анье собиралась сбежать.

С какого-то времени Анье постоянно от кого-то и куда-то убегала. После того, как умерла мать, она начала убегать и прятаться от отцовых дружков в разных закоулках Тианы. Потом начала убегать от этого некрасивого мира в книги и мечты. Вирранд уж тысячу раз проклял себя за то, что слишком потакал сестре. Вот она и ушла совсем в свои выдумки.

И сейчас она снова собиралась сбежать. Только вот этого Вирранд уже предположить не мог, потому ничего не подозревал. Ну, поплачет, успокоится. Но Анье уже нарисовала себе ужасного жениха, воображение понеслось дальше, и выход нашелся только один.

В книжках несчастные девицы всегда убегали от злых мачех, ненавистных женихов и прочих напастей куда глаза глядят. И это было правильно, потому, что потом всегда все кончалось хорошо. Сначала будет страшно, но потом обязательно встретится кто-нибудь, кто поможет. Старушка с волшебным яблочком, семеро братьев-ночных, заколдованный волк, белый олень, дева-лебедь, словом, обязательно кто-то поможет, а потом приведет прекрасного юношу на белом коне, и все устроится.

Странным образом Анье понимала, что написанное в книжках существует только в книжках, что на самом деле никаких старушек с волшебным яблочком не встретится, но в то же время верила, что обязательно совершится какое-то чудо, и все будет хорошо. А, значит, надо убежать.

Анье даже не думала о том, чтобы сбежать в Дарду к дяде Ньявельту, или в какой-нибудь еще город. Там были обычные люди, значит, все будет как обычно — то есть, некрасиво, вонюче, грубо или тошнотворно обыденно. Даже брат и нянюшка, самые лучшие на свете люди, тоже были просто людьми. Брат иной раз орал и даже давал тумака, от него часто плохо пахло, нянька ночью пускала слюни и храпела. А еще у нее были толстые желтые ногти.

А в книжках были яркие красивые миниатюры. Там на холмах стояли тонкие и хрупкие, как раковины, замки. Там все люди были изящны, звонки и чисты, в небесах летали белые птицы, в лесах гуляли стройные олени и единороги, и все было чудесно и прекрасно. Словом, надо было непременно бежать. Ведь в книгах не могут писать полной неправды, как бы брат ни ругался на «дурацкие выдумки», в них обязательно есть хоть чуточку правды!

Вопрос был только в том, как незаметно выйти из замка. Нянька не спускала глаз со своего непутевого сокровища — брат прибьет всякого, кто допустит, чтобы с сестрой что-нибудь случилось.

Надо было измыслить способ и сбежать. В лес. Почему в лес — она не знала, просто сразу как-то пришло решение — в лес. Лес близко. Вон, из окна видно. С большого тракта, что ведет на Дарду, наверняка сворачивает много тропинок. Даже Ифа в лес ходит и чудное рассказывает. Даже Ифа, и ничего с ним не случилось ни разу!

Так вот она и попросит Ифу! Он обязательно поможет! Анье даже запрыгала от радости — конечно, Ифа!

Ифа был местным дурачком, прижитым кухаркой от покойного Арьена Тианальта. То есть, по отцу он приходился братом Анье и Вирранду. Может, потому его и держали в замке, не приставив ни к какому особому делу — так, убогонький при кухне. Ифа был тоненький, белый, как юноша с миниатюры в книге. С большими голубыми глазами в длинных темных ресницах, как у Вирранда — только у Тианальта в них был холод, а у Ифы — голубое безоблачное летнее небо. Бездумно-улыбчивое лицо с нежной румяной кожей. «Прям девочка», — умилялись все служанки в замке. Мало какая из них не вычесывала нежно вшей из светлых его прядей, пока Ифа сидел на полу, покорно положив голову женщине на колени и смотрел в одну точку, улыбаясь, словно видел что-то, одному ему доступное и понятное. Говорили, что убогенького ни один зверь, ни одна тварь не трогает, и что ходит он в лес, в белой своей длинной рубашечке ничего не боясь, совсем босенький. Как он выходит из замка и как возвращается — никто не следил. У убогих свои пути. Вот с ним и надо поговорить. Пусть выведет к лесу.

За Ифой никто никогда не следил и не искал его, он всегда «вот только что тут был». Так и сейчас Анье все отвечали. «Где-то тут был, барышня, только что». Никто не спросил — зачем он ей. Что убогонький, что собачка.

Ифа нашелся на птичьем дворе. Он сидел на корточках, улыбался и гукал — разговаривал на своем языке с бледно-коричневыми курами. А те рылись в песке, дергано вертели головами и квохтали о чем-то своем. Стоял полдень, в это время странным образом клонит ко сну и безделью. Говорят, в такое время полуденные твари крадут детей и выпивают у коров молоко. В такое время все вроде как и по делам, а нигде никого не сыщешь, и никто за тобой не следит, потому, что барышня «вот прямо сейчас где-то тут была».

— Ифа! — позвала Анье.

Убогий медленно поднял голову, все еще улыбаясь. Ноги его были грязны, под ногтями — черные полоски. Но почему-то он не был противен. «У него мысли не воняют», — вдруг подумала Анье и сама себе удивилась. Ну не дурно ли — плохо думать о людях? А ничего поделать с собой она не могла.

— Ифа, ты знаешь дорогу в лес? — она говорила шепотом.

Убогий не сразу, но кивнул.

— Ты отведешь меня? Чтобы никто не видел?

Ифа все смотрел на Анье своими безмятежными пустыми глазами.

— Ифа, миленький, мне очень-очень надо! Злые люди…

Убогий заволновался, засуетился, брови запрыгали на его лице и задергались, он загукал.

— Так отведешь?

Ифа закивал, схватил Анье за руку и потянул за собой.

— Прямо сейчас?

Это было уж слишком скоро. Она не была готова прямо сейчас. Ифа умоляюще поднял брови, еще крепче стиснул руку Анье.

И Анье пошла.

Ифа шел лестницам вниз, как облачко тумана, словно бы скользя над засыпанным мусором и обломками полом. Они спустились к колодцу, затем вышли в подземелья Сквозь провалы в потолке проникало полуденное солнце и в колоннах его лучей кружилась вековая пыль. Ифа-облачко скользил сквозь эти колонны, исчезая в тени и возникая снова, словно он был бестелесным. Анье была так заворожена этим зрелищем, что просто шла, не замечая дороги и, и когда они вдруг оказались в лесу, она не сразу спохватилась, что не запомнила, откуда они вышли. Пути назад она уже не нашла бы.