Станислав Янков - Ущербная

— Замолчи, — он угрожающе приблизился ко мне.

— Или ты думал, я не узнаю, что ты делал рядом со мной ночами? Думал, что сплю? Думал, что не помню?..

Правую щеку обожгло болью так, что половина лица онемела. Даже в голове зазвенело.

Не ожидала, что он поднимет на меня руку. Папа никогда так не поступал.

Что говорил и делал Аск я уже не слышала, потому что тут же убежала в свою комнату. Привычно заперлась и залезла под одеяло, как делала много раз год назад, и два, и три — все время, пока брата не было рядом.

— Ты охренел!? — Аск тут же вцепился в левое запястье менее рослого противника и привычным жестом вывернул за лопатки, укладывая того лицом в диван.

Болевой прием вышел рефлекторно. Сам он не планировал так поступать, несмотря на бушующий внутри гнев.

Леля в панике отшатнулась от них, не зная что делать: бежать к дочери или разнимать мужчин? В семье еще не было подобных конфликтов. Тем более, слова собственного ребенка совершенно выбили ее из колеи. Всегда робкая девочка ранее никогда не смела возражать родителям, не то что повышать тон. И то, что та сейчас сказала, шокировало женщину не меньше, чем реакция супруга.

Спустя несколько секунд Аск понял, что отчим даже не планировал сопротивляться. Поэтому отпустил бедолагу.

Улим слабо застонал, возвращая руку в нормальное положение. Но почти не разогнулся, продолжая буравить гневным взглядом диванное сиденье. Он не ожидал от себя такой реакции, и оправдываться на столь абсурдное заявление дочери не собирался.

Леля не решалась его о чем-либо спрашивать.

Тем временем парень нарезал круги по гостиной, все еще пытаясь успокоиться. Он глубоко и медленно выдохнул, вспоминая как сестра учила его медитации.

— Я сейчас иду к Але. Проверю как она. Когда вернусь, вас здесь не должно быть. И я имею в виду не комнату, — он медленным тоном говорил все это Улиму, который все еще стоял на коленях.

Мужчина и рад бы возразить в свое оправдание, но все еще пребывал в состоянии шока и пытался справиться с ущемленной гордостью.

— Ты не можешь выгнать нас из собственного дома, — тихо возразила Леля, потому что муж продолжал молчать. Это было нетипично для него — принимать побежденную позицию и кому-то уступать в споре. Даже если противник физически сильнее.

— Пошли вон! — гаркнул на нее парень. — Собирайте вещи, вызывайте машину и выметайтесь!

Он бросил на Улима гневный взгляд, и взлетел по лестнице на третий этаж.

Дверь Шуры была непривычно заперта. По возвращении в семью он еще заставал эту привычку сестры, но после переезда в новый дом она так сделала впервые.

***

Не ожидала, что мы с папой так сильно разойдемся. Я надеялась все тихо-мирно объяснить родителям с логическими доводами. Но, видимо, переоценила трезвость собственного мышления.

Никогда не думала, что отец способен дать мне пощечину, да еще и так больно. Было крайне обидно, потому что я говорила правду. Сглупила. Очень сглупила. Двойные стандарты папеньки весьма устойчивы. Еще и задела его колоссальную гордость.

На этот раз Исцеление вышло у меня далеко не сразу. Голова все еще гудела. У папы оказалась довольно тяжелая рука.

Это была моя вина. Я же могла спрогнозировать произошедшее. Но нет! Хотелось показать, что я знаю куда больше, чем они считают! Какая же я дура. Нужно было промолчать и изображать глупенькую невинную куклу, как они любят.

Аск прислал мне сообщение:

[Я один. Открой.]

Никого видеть не хотелось, но ему открыть пришлось. Тем более я не знала чем закончился конфликт.

Аск тут же подхватил меня на руки, прижимая к себе. Он уселся на кровать и пристально посмотрел на мое лицо.

Щека все еще горела, но уже болела не так сильно. Лишь осталось небольшое внутреннее рассечение от зубов.

— Ты наложила исцеление? — уточнил он.

Я мелко кивнула, опуская взгляд:

— Извини. Это моя вина. Не стоило…

Аск не дал мне договорить, снова крепко обнимая.

— Не знаю, что на меня нашло, — я всхлипнула и мелко затряслась, даже не пытаясь сдержать слезы.

— Тихо-тихо, — он меня укачивал, как маленькую. — Это правда? О чем ты говорила.

— Это воспоминания моего духа. Я почти не запомнила… Точнее не четко. Думала, что сон. Но эти события все равно были показаны мне, как реальные, — объясняла я сумбурно. Аск уже научился кое-как меня понимать.

— Значит, такие события действительно имели место быть?

— Угу. Прости. Зря сказала, что знаю. Это слишком личное и смущающее. Пожалуйста, не трогай папу. Прошу тебя. Он — хороший человек.

— Ох, пуговка, — горько вздохнул он и опустил голову мне на плечо. — Тут нет правых, поверь.

Невольно я чувствовала его внутренний гнев.

— Это все Океан Событий, что я вижу во сне. Точнее во время медитации. Тело не воспринимает ее, как сон, поэтому приходится так много спать, — объясняла я, чтобы стало чуть понятнее. — Волны показывают мои воспоминания. Указывают на причины и следствия. Помогают развиваться дальше.

Океан Событий показывал причины и следствия не только последних воспоминаний. Это была лишь крошечная часть всего. Из моего нынешнего существования и того, что я или то, что могло зваться мной, пережило раньше. И из всего этого состояла моя бессмертная сущность, из всех этих шажков в огромном бесконечном пути.

Именно этот путь выглядел для меня, как бушующий Океан. Воспринимать его было крайне сложно. Так много всего, и у всего был смысл, абсолютно у всего. Каждое событие было кусочком, из которого складывалась моя сущность.

Мне казалось, что как только я приму все конфликты, что бушевали в этом Океане, он успокоится. Это и была моя конечная цель. Возникало ощущение, что по сравнению с тем, что я прошла, до нее было рукой подать. Будто я нахожусь на самом финише. Но это было абсолютно ложное восприятие.

Эти ответы и огромное количество информации сильно увлекли меня. Каждый из последних дней казался мне декадами и лунами, словно я заново переживала собственные воспоминания из далекого прошлого.

Но даже Аску я не решалась рассказать, потому что это пугало. Даже меня пугало. Хотя разумом я понимала что то, что сейчас со мной происходит — это хорошо. Лучше и быть не может. С этим фактом мирилась даже моя нервозность, а Якорь и какой-то призыв стали мелкими, незначительными фактами на фоне новых открытий.

Наверное, я слишком сильно увлеклась и оторвалась от реальности. Каждый раз по пробуждению мое тело словно превращалось в клетку разума. Потому я потеряла контроль над собственными эмоциями от которых уже отвыкла. И над собственным длинным языком.

Аск гладил меня по голове.

Он тоже развивался, старался выполнять все мои задания и упражнения. Но без Хроник ему это давалось куда тяжелее. То, что показывало благословение, я могла лишь объяснить словами и жестами, нарисовать. Но даже так, я только на примере Аска оценила, насколько огромен вклад от вознаграждений за выполнение Просьб. Словно я обходила правила или использовала допинг.