Станислав Янков - Цветение

— Это слишком дорогие подарки. Тем более для моего возраста. Забери их, пожалуйста. Карту я снова заблокировала, как только вернули комм. Она осталась в общежитии. Но со счетом все в порядке. Да и Пустельга — это какая-то крайность. Тебе не кажется? Читала, что самолеты не должны простаивать. Лучше уж вы с мамой будете им пользоваться. Вы же давно не были в отпуске.

— Сандра, я не могу, — отец расстроено опустил взгляд. — Это подарок.

— Зачем… Как тебе вообще это пришло в голову? Это блага совсем не моего возраста.

— Обратился в одну фирму. Не знал, что тебе подарить. По большей части данным вопросом занимался агент.

Вот как. А он на удивление честен.

— И все остальное?

После кивка я замолчала на пару минут. Видимо, часть подарков были заказаны через магазины вроде «Пчелки». Тогда становилось понятным их оформление. А отсутствие лимита, наверное, окрыляло продавцов.

— Головоломка была интересной. Спасибо, — мой голос все равно был несколько расстроенным.

— Тебе нравятся головоломки? — натянуто улыбнулся он.

Наверное, отец пытался подобрать ко мне ключ. В другом случае я бы посмеялась. Какой может быть ключ, если этой двери уже давно нет?

Лет с шести или семи я перестала доверять во всем родителям благодаря их политике воспитания. Или потому что они говорили одно, а делали другое? Уже и не вспомню причин.

После ухода Аска часто запиралась ото всех в комнате, и выходила только в случае крайней нужды. Да и общалась я в основном с мамой и репетиторами.

Но все же очень скучала в эти полгода, когда они буквально игнорировали меня.

Очень вовремя появились Хроники. Они здорово отвлекали. Как и ужасная местная школьная система.

Родители всегда твердили, чтобы я общалась с людьми и завела себе друзей. Наверное, поэтому я не дистанцировалась ото всех, как всегда раньше делала. Старалась влиться в коллектив, несмотря на дискомфорт. Старалась показать, что следовала их правилам.

Но мама с папой так и не вернулись. Особенно, когда их поддержка нужна была больше всего. Даже присутствие не требовалось. Хватило бы одного намека, что я не одна, а где-то на фоне в теории у меня есть поддержка.

Рядом был только Аск.

Поэтому теперь я совершенно не понимала их претензий. Особенно этой папиной жадности. Он не обращал на меня и малейшего внимания, но при этом желал удержать рядом с собой. Где логика?

— Последнее заседание было последним? — спросила я сухим тоном.

Отец чуть скривился, отворачиваясь.

У меня возникало такое чувство, словно ему нравилось создавать себе и окружающим проблемы.

— Последним, — ответил он спустя минуту и снова замолчал.

Не хочет разговаривать? И бес с ним.

*

Эта скованность и ложная свобода сводили с ума. Словно руки-ноги развязали, но нацепили короткую цепь. Как собаке во дворе.

Я уже успела закрыть глаза и задремать, когда папа созрел для продолжения беседы.

— Ты должна понимать, что мы с мамой хотим тебе только самого лучшего, — начал он мягким тоном. — Аск согласился. Ты будешь жить с нами, как положено. Все же глупо было оставлять тебя здесь. Это было ужасное решение, и оно чуть не стоило нам семьи.

— Чуть? — переспросила я севшим голосом, медленно открывая глаза.

Они хотят свести меня в могилу?

Взрослые люди, а элементарных вещей не могли увидеть.

— Сандра, мы немного увлеклись. Больше этого не повторится. Тем более, что ты будешь рядом.

— Я тебе не нужна, — пришлось кое-как присесть на кровати. Меня начинало потряхивать от гнева и раздражения, что скапливались все последние дни.

— Сандра… — привстал он с растерянным видом.

Но меня уже понесло:

— У тебя есть свои игрушки. Вот и играйся с ними. Создавай, меняй, ломай. Что хочешь!

Бесконтрольно потекли по щекам слезы.

— Девочка моя, что же ты?.. — он попытался меня обнять.

— Нет! — дернулась я, неуклюже вылезая из кровати. Но не удержалась и свалилась на пол.

Мышечная атрофия и истощение постоянно давали о себе знать.

Папа попытался мне помочь, как-то поддержать, но я совершенно не оценила его жеста, отходя к двери.

Меня снова накрыла истерика.

— Хочешь ты того или нет, ты едешь с нами. И скажи спасибо, что мы не лишаем тебя общения с братом и друзьями! — он схватил меня за руку, и строго нахмурился. Словно эти наигранные кривляния имели значение.

— Отпусти! — мне было очень больно. Ладонь давила на катетер. — Ты не успокоишься, пока не доломаешь меня, да!?

Я сдалась, но меня уже и без того отпустили. Появившейся внезапно свободой, я воспользовалась моментально, выбираясь в смежное помещение и коридор. Подальше от этого человека.

Чарами мне все же хватало ума не пользоваться. Но из-за усталости и одышки, мой запал закончился на первом этаже, где находилась приемная. Там я обессиленно опустилась на стульчик в углу и принялась тихо бороться за жизнь. Точнее ноги сами подкосились, а стул оказался рядом очень вовремя. Ко всему прочему перед глазами появилось световое шоу из темных пятен и хаотично пляшущих муравьев.

Наверное, мой босой вид заметил проходящий мимо медбрат.

— Ты из какого отделения, шапочка? — спросил он, присаживаясь рядом. — Тапочки забыла?

— Инфекционное. Да. Забыла.

— Тебе нельзя выходить, — строго нахмурился парень.

— Я не заразная.

— В любом случае. Как ты вообще оттуда вышла?

Кабы я помнила? Как-то вышла.

Он махнул кому-то рукой.

— Нужно кресло.

— Чья она?

— Инфекция.

— Ох. А протокол по угрозе внутрибольничной?..

— Сейчас узнаем.

Краем уха я слушала их разговор.

Было все равно. На сознание навалилась липкая и душная апатия. Даже руки не поднимались. Как тогда в общежитии.

Меня пересадили на передвижное кресло и вернули во временный дом.

Кто-то аккуратно обтер ноги влажным полотенцем, после чего помог с аппаратом для дыхания.

Время слилось в единый поток. Мысли текли вяло и неповоротливо.

Только я успела задремать, как меня кто-то растормошил и попытался накормить. Есть тоже совершенно не хотелось.

— Сандра, тебе нужно поесть, — сказал кто-то мягким тоном. — Пожалуйста, хотя бы немного. Я понимаю, что не вкусно. Но потом будут и вкусности, и все, что захочешь.

Снова ложь. Сплошные обещание, которые никогда не исполнялись.

Мне было все равно. Главное, чтобы оставили в покое и дали поспать. Поэтому я молча съела положенную порцию, хотя совершенно не лезло.

***

— Что с ней? — взволнованно поинтересовалась Леля у поникшего супруга.

Ее дочь спокойно спала, но настораживала не она, а поведение Улима и его состояние. В последние дни тот был сам не свой. Словно все еще не отошел от ареста и известия о болезни.

— Она немного поела. Но все время или спит или лежит с закрытыми глазами. Не хочет со мной разговаривать, — мужчина поджал губы, опуская взгляд, и скрестил на груди руки.