Сергей Алексеев - Сокровища Валькирии. Звездные раны

— Да, это на самом деле не зависть, — согласилась она. — Еще хуже — незаслуженная казнь.

Он вынес эту реплику спокойно, обернулся к Мамонту.

— Ты тоже так считаешь?

Мамонт приблизился к окну и долго смотрел на яркую, по-весеннему девственную зелень липового парка.

— Однажды ты вырубил мне посох, — проговорил он невозмутимо. — Я посчитал это наказанием… Жестким, справедливым наказанием и повиновался року… Путь Странника привел к Соли Знаний.

— Путь Варги в Чертогах Святогора приведет к Вечности, — продолжил Стратиг. — Ты это знаешь лучше меня.

— Лучше выруби мне посох.

Вершитель судеб усмехнулся:

— Не обольщайся, Мамонт! Путь Странника не всегда выводит к истине. Помню, с какой страстью ты ринулся в пещеры, и когда увидел золото, испытал разочарование. И сейчас, вкусивши горькой соли Весты, ты потянулся к сладости и решил, что истинные сокровища — это любовь и ничего больше. Верно?.. Не спорь со мной. Ты должен быть благодарен, ибо я не изменяю твоей судьбы, а выстраиваю перед тобой лестницу, выкладываю ступени, по которым ты поднимаешься вверх. Давно ли ты искренне верил, что сокровища вар-вар — золото, спрятанное в недрах Урала?.. Ступай же выше, тебе открыты все дороги!

Мамонт вспомнил миг, когда вознес руку, чтобы открыть Книгу Будущего — и не открыл…

— Нет, — проговорил он. — Бессмертие — не мой путь.

— Да, конечно! — не скрывая своего неудовольствия, заговорил Стратиг. — Все время забываю, с кем имею дело! Ты же избранник! Вещий гой!.. Извини, что нарушил твой урок!.. Но на сей раз выбор сделал не я. И не я оторвал тебя от беззаботного существования Страги Запада.

— Не ты? — вдруг настороженно спросила Дара. — Если не ты, то кто?

— Мне явился Святогор, — как бы между прочим обронил вершитель судеб.

От упоминания этого имени Мамонт ощутил, как в душе сжалась пружина, будто взвелся курок. Тем более Стратиг, как опытный актер, тянул паузу, заставляя собеседника проживать на сцене.

— Имени твоего не назвал, — вновь заговорил он. — Но велел послать к нему Странника, который замерзал вместе с некой девицей под перевалом Дятлова. Я потратил две недели, чтобы установить, кто это там замерзал… И выяснилось, это был ты и девушка по имени Инга.

Дара вдруг оживилась, вскинула головку, несмотря на запреты, подала голос:

— Почему я об этом не знаю?

— А тебе и не обязательно знать, — огрызнулся Стратиг, сбитый с торжественного ритма — ведь говорил о Святогоре!

— Это почему — не обязательно? — возмутилась Дара. — Мамонт! Зачем ты скрыл от меня существование… этой девицы? Мог бы ведь и рассказать!

— Замолчи! — обрезал Стратиг. — Не мог он рассказать… Ты стала распущенной! Мамонт, я отдавал тебе самую воспитанную Дару! Что ты сделал из нее?

— И ты хочешь еще раз изменить мою судьбу? — со скрытым противлением спросил Мамонт.

— Этого хочу не я! — с вызовом бросил Стратиг. — Выбор Атенона почему-то пал на тебя…

— Я знаю, почему, — подала голос Дара и тут же умолкла, поскольку вершитель судеб навис над ней, словно каменная туча.

— Мне очень жаль, — однако же мягко проговорил он. — Я не могу изменить твой рок, Дара. Но вот урок у тебя будет совершенно иной. Избранник Валькирии тебя избаловал солью Знаний…

— Стратиг, если я не пойду с Мамонтом в Манораю, отпусти замуж, — она тронула его усы и осветила своим вишневым взглядом. — Это был бы самый лучший урок для меня.

— Поедешь на Таймыр с сыном Людвига. Ты ведь знаешь его?

— Встречались однажды… Кажется, он ученый муж и очень сильный человек. И кажется, я сумела обольстить его.

— Кого ты только не сумела обольстить… — проворчал вершитель судеб.

— С кем же я пойду в Манораю? — запротестовал Мамонт. — Ты не можешь отнять у меня Дару без всяких на то причин. Тем более что задаешь новый урок.

— Вот это я и хотел от тебя услышать, Мамонт! — оживился Стратиг. — Значит, ты согласен принять урок Варги?

— Если выбор Святогора пал на меня — я повинуюсь, — с внутренним напряжением вымолвил он. — Хотя ты знаешь, я всегда стремился к соли Знаний и был равнодушен к Вечности…

— Это неправда! — Стратиг приблизился к нему и посмотрел с вызовом. — А что ты делал в горах с этой девицей, когда вас увидел Атенон?

— Искал вход в пещеры.

— Путь к Весте?

— Да.

— Соль Знаний для гоя это и есть Вечность, — удовлетворенно улыбнулся вершитель судеб, сам всю жизнь стремившийся попасть в соляные копи Урала. — А теперь ступай к Звездной Ране. И поспеши. Сейчас там находится гой по имени Зимогор. Такой же утративший память, как сын Людвига. Сегодня еще застанешь его в Манорае. Завтра может быть поздно. Приведи его в чувство, пока он не сделал того же, что Насадный на Таймыре.

Потом остановился возле Дары, лежащей на волчьей шкуре, поставил ее на ноги, подтолкнул в сторону Мамонта.

— И ты ступай пока с ним… Но помни свой новый урок.

Начальник партии срубил себе домик на отшибе, в километре ниже горнобурового участка на границе леса и альпийских лугов, под грибообразным останцем. Вписал избушку под прикрытие каменной шляпы, так что и крышу не делал, поставил окнами на просторную манорайскую даль, чтобы сидеть или лежать можно было, как перед экраном телевизора.

— Здесь мне нравится, — сразу же одобрил Зимогор, как только появился на участке. — Сдай на лето?

— Ангел прилетал, сделал предписание снести, — пожаловался Ячменный. — Говорит, из космоса видно…

— Под каменной шляпой?!

— Тропинка натопталась…

Из космоса давно наблюдали за этим районом, говорят, сосчитали не только людей, обитающих вокруг Манораи — в самой впадине давно никто не жил и стояли одни брошенные села, словно в зоне радиоактивного заражения, — но, по словам Ангела, даже пуховых коз. Пересчитали и теперь вели пристальное наблюдение, придавая каждому объекту какой-нибудь номер, чтобы отслеживать передвижение. В этом квадрате, расположенном на территории Горного Алтая, изучали всякое изменение обстановки, немедленно брали под контроль даже новую вскопанную грядку. Сверху, как дамоклов меч, висели невидимые спутники «вероятного противника», хотя от такого определения официально давно отказались, показывая открытость и готовность России к любому диалогу.

— Ну, где этот спирт? Остался еще или весь оприходовали? — спросил Зимогор, вернувшись с прогулки по Манорае.

Ячменный сунулся за командирский стол и вынул тяжелый пакет с бутылками.

— Вот, здесь все, что успел отнять…

Зимогор снял с полки стакан, отер его пальцами и, раскупорив пластмассовый сосуд, плеснул щедро.

— Похмелись, бедолага. И поговорим.

— Один не буду, — со жлобским упрямством сказал начальник партии и бережно отодвинул стакан.