Сергей Алексеев - Сокровища Валькирии. Звездные раны

— Где же ваша… жена? — спросил он.

— В диспетчерской. Пытается убедить дежурного, чтобы не давали вылета в Красноярск грузовому борту АН-12.

— А что, будет борт в Красноярск? — как всякий задержанный пассажир, спросил академик.

— К сожалению, будет, — проговорил мужчина. — Сейчас он еще в воздухе. Приземлится только через десять минут. А через час ему дадут вылет на Красноярск. На борту есть четыре свободных пассажирских места.

— Я вас понял! — непроизвольно оживился Насадный, но странный собеседник перебил его.

— Неправильно понял. Тебе ни в коем случае нельзя садиться на этот борт. Да, ты хочешь воспользоваться льготами Героя Соцтруда и попасть на грузовой рейс. Но этого решительно нельзя делать!

— Почему? Я делал так много раз…

— А сегодня откажешься. Потому что при посадке в Красноярске самолет не дотянет до полосы четырехсот метров, зацепится за лес и разобьется о землю. Развалится на три части, потом начнется пожар…

— Да вы сумасшедший, — выдавил академик, ощущая неприятный, болезненный озноб.

— Ты не полетишь этим бортом! — тихо и властно сказал мужчина, посмотрев на увесистую сумку академика, где находилась вся документация на установку, носящую кодовое название «Разряд». — Хотя лучше было бы отправить тебя с этим грузовиком. Меньше хлопот… Все сгорит в огне.

Взгляд его показался более чем красноречивым: не было сомнений, что он знает содержимое сумки.

На миг Насадный вновь ощутил себя замерзающим на трамвайных путях…

Не медля больше, странный этот полярник пружинисто встал и, опахнув ветром от дохи, пошел сквозь гомонящую толпу.

Память унеслась с этим ветром…

Уже через минуту у него возникли сомнения, а точнее, подозрения, ибо ничего подобного в природе существовать не могло. Блокада, близость смерти, эти странные люди — мужчина и женщина, нашедшие его замерзающим, потом эвакуация — все было так далеко и нереально, а секретные документы в сумке и судьба месторождения — вот они, в руках…

Еще через минуту он внутренне сжался, предполагая самое худшее: каким-то невероятным путем его выследили злоумышленники и теперь попытаются отнять документацию «Разряда», разработанную в строжайшей тайне. Потому и не хотят, чтобы он улетел грузовым рейсом, видимо, рассчитывают завладеть сумкой в Латанге…

Он не страдал шпиономанией, напротив, обычно посмеивался над таковыми, но тут непроизвольно разыгралось воображение: похитителям ничего не стоит захватить арктический самолет Ан-2, а они отсюда спокойно летают без посадки даже на Северный полюс, и отбыть в заранее условленный квадрат где-нибудь в Ледовитом океане, где их ждет подводная лодка. Кажется, что-то подобное проделывали в Заполярье крупные контрабандисты пушниной…

Реальных выходов из ситуации он нашел всего два: первый — незаметно выскользнуть в поселок — благо, что народ ходит туда-сюда, уйти к своему единственному приятелю в Латанге, директору вечерней школы, и через него надежно спрятать документацию на время, пока закрыт аэропорт. И второй — подойти к начальнику погранзаставы, представиться и попросить помощи.

Пожалуй, он бы сделал это, но прошло десять минут и голос диспетчера объявил о посадке грузового транспорта.

Он сделал движение — пойти к дежурному, предъявить книжку Героя и сесть на грузовой рейс. Его могли спросить, откуда знает, что АН-12 получит вылет в Красноярск, тоже закрытый для пассажирских? Да ниоткуда, просто опытный полярник и догадывается, кому дадут взлет из Латанги…

Убедив себя таким способом, он закинул ремень сумки на плечо и тут услышал женский голос за спиной:

— Тс-с-с… Не нужно этого делать, Насадный. Самолет действительно упадет и разобьется на подлете к посадочной полосе.

Академик оглянулся, надеясь увидеть спутницу полярника, ту красивую женщину, однако за спиной никого не было. Точнее, женщина-то была, но другая, на коленях которой прыгала и веселилась годовалая девочка…

Отупевший, не соображающий, он сел на место и поставил сумку между ног. Научный груз давил ничуть не слабее, чем куски руды, вывозимые с Таймыра в рюкзаках вот уже много лет. Или он задремал от нервных перегрузок, или что-то случилось со временем: час пролетел, как пять минут, и вместо набившей оскомину песни послышался голос в динамиках:

— Закончена посадка на грузовой спецрейс до Красноярска. Бортпроводника Кошкина просят подняться на борт.

Насадный увидел этого Кошкина: явно похмельный человек в летной куртке и с удивительными, редчайшими, поистине кошачьими, совершенно белыми и пушистыми усами рванулся из буфета, запутался в толпе пассажиров, упал, разбив себе нос о кресло. И кого-то случайно ударил, потому что длинный чеченец в дубленке вырос над головами и стал бить бортпроводника. Методично и жестоко, однако при этом давая подняться с пола. Народ стоял полукругом и безмолвствовал, наблюдая избиение.

— Ты ударил мой женщина! — орал чеченец на все здание аэропорта. — Зарежу, скотина! Убью, козол ванучий!

— Бортпроводник Кошкин, пройдите в свой самолет! — блажила диспетчерша.

Через минуту на взлетной полосе взвыли моторы, заревели на форсаже и умчали грузовой самолет в небо. Бортпроводник Кошкин с лицом, разбитым в кровь, распухшим и теперь с ярко алыми усами, выбрался из толпы и пьяно поплелся к стойкам регистрации. Уткнулся, слепо огляделся, побрел вправо, но снова уткнулся в сидящих пассажиров. Наконец, какая-то сердобольная северянка взяла его под руку и повела в туалет — умываться.

Спустя какое-то время Насадный снова увидел его: Кошкин стоял в буфете и пил спирт, всякий раз смахивая капли с усов и переговариваясь с соседом по столику. И это продолжалось очень долго, так что академик успел трижды поспать, зажав ногами драгоценную сумку. Ему вдруг пришла мысль, что полярники в оленьих дохах — представители негласной охраны, специально прикомандированной, чтобы обеспечить безопасный пролет до Питера. Верно, все сходится! Видимо, им стало известно о каких-то неполадках в АН-12 и он предостерег академика, так, на всякий случай. По северным трассам машины вообще летают часто на честном слове; на материке ни одну бы не выпустили, а тут если обращать внимание на мелкие поломки, то вообще никуда не улетишь.

Точно, это сопровождение! Надо было предполагать, что оно будет: не камни везет на сей раз — новейшие, еще даже не осмысленные профессионалами технологии, документы особой важности, и радиограмма была заведомо послана, чтобы встречали. И не заметил бы ничего до конца пути, не появись тут соблазн в виде грузового рейса. Охране пришлось объявиться перед Насадным, иначе, зная норов академика, его никак больше не остановить. Если с самолетом действительно что-то произойдет, то охрана эта просто гениальная.