Максим Виноградов - Дивный Мир Будущего

— Все просто: иначе род людской совсем захиреет! — с вызовом произносит Нэш, — А машины этого допустить не могут. Приходится признать очевидную вещь: мы — скот, а ИскИн — наш пастух! Он дает нам кров и пищу, оберегает от опасностей и награждает благами, показывает цели и наказывает за проступки. Ну а самым неуемным позволяет проявить себя на подходящем поприще, пусть и в убыток общему делу.

Настороженно отстраняюсь подальше, но собеседник абсолютно спокоен, хоть и говорит с заметной увлеченностью и страстью. Похоже, он действительно верит в то, что декларирует.

— Вот в чем дело, Тей! Ты еще слишком мало пожил, слишком мало видел. А мне это все надоело! Тошнит от индексов, доктрин и идей целесообразности! Раздражает, когда кто-то большой и великий, пусть и невообразимо умный, ведет цивилизацию к своим неведомым целям, не спрашивая мнения остальных! И пускай эти цели и решения стократно мудры и обоснованы, но они не мои! Я их не разделяю! Я их отрицаю! И презираю!

Признаюсь, его напор заражает. Хочется прямо сейчас бежать неизвестно куда и свергать неизвестно кого! Лишь бы не сидеть сиднем, а действовать!

Но Нэш закончил проповедь, он улыбается — печально и расслабленно.

— Поел? — интересуется парень, отодвигая тарелки, — Пойдем, кое-что тебе покажу.

Мы выходим из кафе, идем по длинному коридору. Сворачиваем в другой проход, спускаемся на пару пролетов. Август ведет меня какими-то неизведанными путями, я чувствую себя ребенком, которого хитрый злодей хочет завести в дремучий лес.

Еще несколько лестниц и проходных комнат, скрип старых дверей, неожиданный шум — и мы выходим на улицу. Нэш шагает, не отвлекаясь и не останавливаясь, будто знает маршрут наизусть. Я же не могу сообразить — где мы и почему. Нейросеть выдает совершенно странные данные — то ли устаревшие, то ли просто-напросто неверные.

Мой проводник шагает в узкий проулок, который в моем маршрутизаторе отсутствует напрочь. Мы идем по тонкой каменной кишке, протискиваемся в еле заметную щель меж двух зданий. Перед нами — высокие однотонные ангары, склады, заводские помещения. Каким-то образом мы оказываемся внутри огороженной территории, я с опаской оглядываюсь, но Нэш не выказывает никаких признаков беспокойства. Он ступает все так же уверенно, изредка подгоняя меня взглядом.

— Почему на моей карте нет этих проходов? — с тревогой спрашиваю у удаляющейся спины.

— Ха! — он оборачивается со снисходительным смешком, — Таким, как мы, не положено знать слишком много! И совать нос не в свои дела. Ты удивишься, когда узнаешь, сколько еще информации нет в общедоступных источниках!

— Тогда откуда ты все это знаешь?

— Ха-ха! — похоже, моя неосведомленность приводит Нэша в восторг, — Я же хакер! Мне по статусу положено!

«Хакер» показывает мне на банальную дыру в сетчатом заборе, мы по очереди преодолеваем препятствие. Вокруг — ни души, лишь нагромождение непонятных строений, труб, конструкций и проводов.

— А это не опасно? — спрашиваю довольно нервно, все-таки обстановка нагоняет жути.

— Не бойся, уже почти пришли! — Август беспечно махает рукой.

Проходим вдоль гигантского прямоугольного здания, заворачиваем за угол. Прорезиненное покрытие под ногами уступает место голому обветшалому бетону. Кое-где плиты заметно искрошились, сквозь каменную крошку хорошо видны огрызки стальной арматуры. Позади остается целая россыпь квадратных будок, мимо проплывает проржавелый остов полуразрушенного барака.

Наконец, пропетляв по лабиринтам заводской застройки, мы выходим к длинной узкой площадке, выложенной толстыми плитами. Нэш запрыгивает на вздувшийся пузырями асфальт и указывает рукой на громадное сооружение перед собой.

— Смотри! — с непонятной тоской восклицает он, — Знаешь, что это?

Забираюсь за ним следом и не могу скрыть удивления. Должно быть, физиономия моя знатно перекосилась, потому что Август, глядя на меня, тихонько потешается. Захлопываю отвалившуюся челюсть и во все глаза рассматриваю небывалую конструкцию.

Перед нами огромная труба, выполненная из полупрозрачного пластика. Трудно оценить ее диаметр, но никак не меньше пятнадцати метров. Труба лежит на бетонном постаменте, половина объема скрыта под землей, но и оставшейся части хватает, чтобы поразить воображение. Внутри бурлит и струится жидкость, судя по всему — вода. Беспокойное течение заполняет водовод почти целиком, лишь у самой верхушки остается крошечная прослойка воздуха.

Смотрю в стороны — кажется, у трубы нет ни начала, ни конца. Слегка изгибаясь, она пролегает меж бетонных зданий, словно громадная артерия внутри невообразимого каменного тела. Порой водовод ныряет под землю или скрывается внутри строений, но потом вновь упрямо выбирается на поверхность, поражая фантазию своими размерами и непонятным предназначением.

— Ну как? — тихо спрашивает Нэш, — Впечатляет?

Я ошарашен и потрясен. Ноги чувствуют едва заметную дрожь, что исходит от гигантской конструкции, в воздухе стоит угрожающий гул. Ощущаю себя букашкой, оказавшейся перед мегалитическим памятником. Осторожно, на цыпочках, приближаюсь к трубе; ладонь с благоговейным трепетом ложится на гладкую поверхность пластика.

Даже сквозь толстую стенку чувствую мощь течения, пальцы улавливают тремор водовода, усмиряющего многотонный бурлящий поток. Сквозь пластик видны завихрения мутной жидкости, на душе появляется непреходящее чувство чего-то великого и непостижимого.

— Что это? — шепчу с неприкрытым благоговением, — Гигантский водопровод?

Август понимающе качает головой. Здесь, словно в первобытном храме, кажется кощунством говорить громко или делать подобные глупости. Тут нужно вести себя соответственно: уважительно и даже, возможно, подобострастно.

— Водопровод… скажешь тоже! — с еще большей грустью отвечает Нэш, — Это река! Самая настоящая река. Ее пленили и замуровали в бетон и пластик, но полностью победить так и не смогли, как ни старались.

Пройдя несколько шагов вдоль трубы, он останавливается, глядя внутрь и как бы сквозь водяную толщу.

— Говорят, сотни, а может и тысячи лет назад, здесь была набережная. Реку укутали в бетонное русло, но еще не зажали в пластиковую кишку. Люди гуляли вдоль воды, наслаждались ее мощью и величием.

Парень грустно поднимает глаза на низко нависшее серое небо.

— А еще раньше, за сотню лет до того, здесь росла трава, — он пристально смотрит на меня, пытаясь убедить в чуде, а заодно и сам старается в него поверить, — Представляешь, трава! Любой мог прийти, искупаться в реке! Плавать, сколько вздумается! А потом — лечь и загорать на солнце!