Ирина Тигиева - Возвращайся, сделав круг [СИ]

Лес между тем начинал редеть. День клонился к вечеру, и лучи предзакатного солнца щедро заливали всё чаще попадавшиеся прогалины.

— Куда мы вообще идём? — спросила я Дэйки.

Он хитро прищурился.

— Увидишь!

— Есть причина, почему не хочешь мне сказать?

— Есть. Хочу посмотреть на твою реакцию!

Намёк лиса на очередное "приключение" заинтриговал меня ненадолго. Непривычная к длительным переходам, я всё больше поддавалась усталости. Камикадзе спал в моих руках всю дорогу, и я начинала ему завидовать. Когда ёкай замедлил шаг, едва удержалась, чтобы тут же не шлёпнуться на траву.

— Не может быть! Иошинори-сама? Это действительно ты?

Я подпрыгнула от неожиданности, мгновенно забыв об усталости, и огляделась.

— К-то это сказал?

Голос был совершенно незнакомым и прозвучал из ниоткуда. Лис прыснул от смеха.

— А это кто? — продолжал невидимый собеседник. — Человек?! Рядом с тобой , Иошинори-сама?..

— Она под моей защитой, — равнодушно отозвался ёкай.

Я продолжала ошарашенно оглядываться. Большая поляна, густая трава, деревья…

— Куда ты всё время смотришь? — голос раздался над самым ухом, и я, взизгнув, отскочила.

Проснувшийся камаитати тотчас взъерошил шёрстку и зашипел. А я во все глаза смотрела на… лицо , таращившееся на меня с ветки уродливого дерева в нескольких шагах от нас. И это "лицо" было не единственным. Розоватые и щекастые, они выглядывали из густой листвы, улыбались и подмигивали. И, кажется, волосы на моей голове зашевелились, когда то, которое находилось ко мне ближе остальных, вдруг завопило:

— О милосердная Каннон [44] Каннон — богиня милосердия в японской мифологии, способная перевоплощаться в различные образы. Поэтому её часто называют "многоликой". ! Что у тебя с глазами, одзё-сан?

Ветка изогнулась, висевшее на ней "лицо" склонилось к моему… и вдруг камаитати, издав воинственный визг, вцепился в него зубами. "Лицо" завопило, остальные подхватили клич. Тонкая, похожая на щупальце веточка обвилась вокруг зверька и, оторвав его от "лица", бросила обратно мне в руки. Камикадзе яростно заверещал, я тут же прижала его к груди. Неужели он защищал меня?..

— Моим единственным намерением было рассмотреть! — теперь уже другое "лицо" говорило тем же голосом. — Зачем сразу нападать? Не каждый день встретишь… такое!

Веточка чуть не шлёпнула меня по голове, но я увернулась и бросилась за спину Дэйки. Только сейчас заметила, что лис буквально задыхается от сдерживаемого смеха.

— Теперь, надеюсь, твоё любопытатство удовлетворено? — раздался холодный голос ёкая. — Потому что я пришёл сюда именно с этой целью.

Я остолбенела. Сарказм из уст этой движущейся статуи ошеломил ничуть не меньше, чем говорящее дерево. Не думала, что он способен на подобное…

— Не гневайся, Иошинори-сама! — запричитали все "лица" одновременно. — Какая непростительная грубость с моей стороны! Что я могу для тебя сделать? Только скажи!

— Что это за тварь? — шепнула я продолжавшему давиться от смеха Дэйки. — Может, успокоишься? Не так уж это и смешно!

— Конечно, смешно! Видела бы ты своё лицо!

— Своё не видела, зато видела кучу других — растущих на дереве ! Это какая-нибудь… Гремучая ива [45] Гремучая ива (англ. Whomping Willow) — дерево из романов о Гарри Поттере Дж. К. Роулинг, посаженное на территории Хогвартса. Избивает ветвями всё, что оказывается в пределах досягаемости. ? Или Чардрево [46] Чардрево или сердце-древо — деревья, упоминаемые в романах цикла "Песня Огня и пламени" Дж. Мартина. Чардрево с вырезанным в стволе человеческим лицом считается вместилищем Старых богов. ?

— Какое ещё чардрево? — лис даже перестал смеяться. — Хотя, может, их так называют в твоём мире. Это — Дзюбокко, дерево выросшее на месте многих сражений и привыкшее питаться…

Вскрикнув от неожиданности, я схватилась за шею, успев заметить метнувшуюся прочь веточку. Камикадзе снова зашипел, а я, отняв от шеи руку, с удивлением смотрела на пальцы, испачканные…

— …кровью, — закончил фразу Дэйки.

— И эта мне очень по вкусу! — подхватило одно из "лиц". — Хотя кровь молодых девушек — такая редкость в этих местах! Может, все они так же восхитительны, как…

Глаза ёкая вдруг вспыхнули ярко-синим светом, как во время битвы с Рюива, и веточка, оцарапавшая мою кожу, разлетелась на части от удара его когтей. "Лица" пронзительно заверещали, ветви истерично закачались, будто пытаясь их прикрыть.

— Ты знаешь, это не поможет, — бросил ёкай.

— Прости, Иошинори-сама! Это больше не повторится! Клянусь многоликой Каннон!

— У меня нет намерения здесь задерживаться, — в голосе ёкая послышались металлические нотки.

— Конечно, разумеется, — завопили "лица". — Тебе нужно дерево для рукояти и ножен. Ведь именно моя плоть одела лезвие Карателя, великого меча твоего досточтимого отца! Выбери любую ветку, Иошинори-сама! Выбери несколько, только не причиняй мне вреда!

— Дерево-вампир… — ошеломлённо пробормотала я, рассеянно поглаживая фыркающего Камикадзе. — С говорящими лицами…

— Это — не лица, а плоды! — хмыкнул Дэйки. — Дерево питается человеческой кровью, как ещё они могут выглядеть?

— В самом деле! И как я не догадалась…

Между тем пламя в глазах ёкая погасло, неподвижный взгляд устремился в одну точку. Не знаю, как дерево угадало, какую ветку он имеет в виду, но одна, способная запросто пришибить человека, шлёпнулась к ногам демона. Дэйки торопливо подобрал её и поклонился.

— Благодарим тебя, Наоки [47] Наоки (японск.) — честное дерево. -сама!

— Я — в полном распоряжении Иошинори-сама! — льстиво уверило одно из "лиц" и опасливо повернулось в мою сторону. — И сожалею об оскорблении, нанесённом твоей…

Ёкай чуть сдвинул брови, и "лицо" тотчас завертелось вокруг своей оси.

— Это не моё дело, не моё дело! Но, поскольку ты заботишься об этой девушке, Иошинори-сама, позволь преподнести дар и ей — вместе с моими глубочайшими извинениями!

К моим ногам упала длинная почти прямая ветка, похожая на трость.

— Спасибо… наверное, — я неуверенно подняла ветку. — А… для чего она мне?

— У Иошинори-сама есть враги, которые ещё не знают, что он вернулся, — вкрадчиво поделилось "лицо" и, видимо, перехватив взгляд ёкая, затараторило:

— И от меня не узнают, ни за что не узнают! Но, оставаясь рядом с Иошинори-сама, рано или поздно ты встретишься с ними, одзё-сан. И тогда мой подарок окажется кстати!

— Нам пора, — бросил ёкай и двинулся прочь.

Едва он повернулся спиной, одна из тонких веточек шаловливо провела по моим волосам, и ближайшее ко мне лицо защебетало:

— Ты очень миленькая, а к цвету глаз можно привыкнуть. Недаром Иошинори-сама заботится о тебе! Скажи ему, я знаю, где найти нужное камфорное дерево, чтобы продлить тебе жизнь…