Максим Майнер - Норвуд

– А какие способности можно получить? – почему-то именно это заинтересовало меня больше всего.

– Зависит от использованной крови, – интерфектор отложил бутылочку в сторону. – Порождений зла очень много, Норвуд… Опалённые, упыри, мертвяки – это только малая их часть. Одни не имеют вовсе никакого сознания, а другие – изменены так, что и понять невозможно, кем это существо было когда-то… Некоторых – тысячи. Каких-то – единицы. Уверен, за всю свою жизнь я не увидел и половины разновидностей.

Кажется, господин Глен сильно волновался, потому как он стал необычайно разговорчивым, что было на него не очень-то похоже.

– Думаю, выпив зелье, можно будет немного управлять мертвяками, – продолжил он. – Но не знаю, в каких пределах – такое можно проверить только на практике…

– Приказывать этим мертвякам очень легко, – поделилась вдруг Френсис. – Я бы не смогла справиться и с одним, поднятым мной самой. А этих могу водить за собой хоть несколько десятков!

Наверное, так неправильно, но мне уже не терпелось попробовать снадобье, чтобы понять – какого это обладать такой силой? Однако кое-что меня всё же беспокоило.

– А почему вы раньше не сделали такую смесь? – спрашиваю, ожидая подвоха.

И без него, конечно, не обошлось.

– Во-первых, Норвуд, эта первая Опалённая, которую мы повстречали, – господин Глен указал на Френсис. – Во-вторых, можно было использовать кровь упыря, но тратить скверну, чтобы стать чуточку быстрее и сильнее – глупо. А в-третьих, пить эту мерзость вообще не стоит… Только в самом крайнем случае. Потому что хоть в настоящую тёмную тварь не переродишься, но пока зелье действует, можно натворить много нехороших дел…

Не совсем понятно, что имел в виду интерфектор, но судя по тому, как он пытается разговорами оттянуть момент, когда придётся выпить зелье – последствия действительно могут быть очень серьёзными.

– А что будет, если я, например, выпью скверну без добавления крови? – не могу сдержать любопытства, хотя, кажется, и так знаю ответ.

– Превратишься в порождение зла, конечно, – с тяжёлым вздохом подтвердил мои догадки мужчина. – Станешь, как мой сын – а я пойду за тобой по следу из трупов…

Наверное, не стоило этого спрашивать, чтобы лишний раз не напоминать моему товарищу о беде, произошедшей с его ребёнком.

– А когда мы уже будем его пить, господин Глен? – я указал на бутылочку, стоявшую на полу. – Оно ещё не готово?

Интерфетор тяжело встал на ноги, поднял зелье и посмотрел мне прямо в глаза.

– Нет, Норвуд, всё уже готово… – произнёс он. – Но пить зелье буду только я, извини.

В это же мгновенье Френсис сделала пальцами какой-то быстрый жест, словно перебирала что-то невидимое, и негромко сказала:

– Замри!

В первый миг, от неожиданности, я не успел ничего сообразить и, наверное, замер бы и просто так, даже не будь это приказом Опалённой.

Однако ещё через мгновение, попытавшись обратиться с вопросом к господину Глену, я понял, что не могу ни пошевелиться, ни сказать хотя бы одно слово. Ладно хоть дышалось без проблем.

Накатила обида. В театральном зале стало как будто чуточку темнее, но, оказалось, что это всего лишь выступившие слёзы затрудняют обзор. Хотелось разораться, со всей силы стукнуть пяткой по полу, но ничего такого я сделать не мог. И от этого было ещё хуже.

– Извини меня, Норвуд Грейс, – интерфектор произнёс те же слова, что и его сын, перед тем как впился в мою шею клыками. – Но я не должен подвергать тебя такому риску… Ты мне сильно помог, но дальше я вынужден пойти без тебя.

Мне хотелось презрительно спросить у предателей, когда они успели сговориться за моей спиной, но так как я не мог произнести ни слова, пришлось подумать самому. И единственный вариант – это тот момент, когда интерфектор поручил мне выйти наружу, чтобы зажечь фонарь…

Бернард Глен тем временем, запрокинув голову, медленно вливал в себя вновь почерневшую жидкость. Похоже, приятного в этом ничего не было, потому как он давился и зелье, стекая по его седой бороде, падало на пол.

Тёмные капли сразу покрывались маслянистой плёнкой и блестели в свете фонаря.

– Нужно положить его на пол, – интерфектор вытер лицо, размазав черноту. – А то ещё упадёт… Сколько он так простоит?

– Не знаю, – негромко сказала Опалённая. – Его кусал упырь…

– Дважды, – тут же добавил Бернард Глен.

Девушка с изумлением посмотрела на меня.

– Тогда вряд ли больше нескольких часов, – сообщила она, после некоторых раздумий.

– Этого хватит, – интерфектор аккуратно подхватил меня и уложил на бок.

После, не сказав больше ни слова, он подхватил арбалет, снял с моего пояса сумку с болтами и направился к выходу. Мне были видны только подошвы его сапог.

– Не обижайся, малыш, – в поле зрения появились башмаки Опалённой. – На этот раз представление тебе не посмотреть…

Одна из створок негромко хлопнула, сообщая, что предатели покинули театр, и я остался наедине с телами мертвяков. Злость больше не давила грудь, слёзы перестали бежать из глаз – теперь балом правила тоска. Тоска и обида.

Я понимаю, что господин Глен руководствовался только самыми лучшими побуждениями, но простить это предательство всё равно не получалось. Кажется, теперь я знаю, что чувствовала Соль, когда мы оставляли её за городскими воротами.

В голове пустота. Возможно, мне бы стоило попытаться что-то сделать, но как противостоять приказу Опалённой?

Попробовав пошевелить рукой, понял – никак. Стало только хуже – ощущение такое, будто пытаешься дотянуться до зудящего места и не можешь.

В общем, я поддался отчаянию и, уже ни о чём не думая, глядел прямо перед собой. Глядел, пока не услышал писк.

Тоненький, почти незаметный, он предшествовал другому звуку – поскребыванию маленьких коготков.

Ещё миг и писк повторился, но на этот раз уже с другой стороны. Похоже, далеко не все крысы покинули город – некоторые решили переждать беду в театре.

Я почувствовал, как у меня похолодели ноги. Часто можно было услышать, как эти мелкие зверьки грызли детишкам пальцы и носы, но взрослых такое обычно не касалось. Однако сейчас я мало чем отличался от спеленатого младенца и, возможно, был даже более беззащитен.

Пытаюсь двинуть хотя бы мизинцем, но не могу – я заперт в собственном теле и мне остаётся только лить слёзы. Они почему-то бегут без каких-либо ограничений.

Новый писк и новый скрежет коготков по камням. Надеюсь, крысы будут некоторое время присматриваться ко мне и когда решатся напасть, я уже смогу хоть как-то двигаться.

Но надежды не оправдались – грызуны не стали ждать.

Вот одна из этих тварей пробежала мимо, задев хвостом по лицу, другая коснулась боком руки, а третья просто впилась в лодыжку, обнажившуюся, когда интерфектор опустил меня на пол.