Максим Майнер - Норвуд

Ещё мгновение и интерфектор бросится на Опалённую – это ощущалось так явно, что я будто уже видел его рывок. Но если начнётся бой, то конец у него может быть только один – чья-то смерть.

– Не надо, Френни! – я не знал, зачем она это делает, но чувствовал – ничего хорошего ждать не следует.

Удивительно, но девушка сразу убрала руку от свечи и спросила:

– Откуда ты знаешь моё имя?

– Его нам сказал твой дед – мастер-писарь Фонтен, – вместо меня ответил господин Глен.

Он слегка расслабился и больше не казался готовым к прыжку. Интерфектор быстро посмотрел на меня, и во взгляде читалась благодарность и облегчение. Похоже, рука над огнём – это и правда очень плохо.

– Ты пытал его для этого? – в голосе девушки вновь зашумела буря. – Ты пытал деда, чтобы вызнать моё имя?

– Нет! – торопливо прокричал я. – Он сам сказал!

А интерфектор добавил:

– Но сейчас его действительно пытают. Только не мои братья, а твои бывшие друзья. И если бы не толстые стены, возможно, ты могла слышать крики.

Даже в неверном свете свечного пламени было видно, как от этого известия потускнели глаза девушки.

– Кто? – с трудом выдавила она. – Кто его мучает?

Интерфектор молчал. Не знаю, почему он не хотел отвечать, но спустя несколько мгновений, глядя, как бледнеет лицо Опалённой, я не выдержал.

– Карл Рокитанский!

– И он хочет, чтобы ты явилась вызволять своего деда, – сразу же добавил господин Глен. – Поэтому, его крики слышны почти во всём городе – всё специально для тебя. Что ты такого натворила, Френсис? Что ты сделала?

– Наоборот, – губы девушки едва шевелились. – Я кое-что не сделала… Не смогла… Не смогла начать всё это… Но пришли другие и справились без меня. Если бы не я, дети остались в живых…

Речь Опалённой разрывалась – то опускаясь до еле слышного шёпота, то поднимаясь до резкого вскрика. Что именно она имела в виду, понять было трудно, но ясно одно – охватившее город бедствие запустила всё же не она.

– Блэлок? – быстро спросил интерфектор. – И другие упыри? Это они начали?

Девушка будто не слышала вопросов. Она продолжала говорить.

– А теперь меня ждёт кара… И дед пострадает из-за моей слабости… Но я не могла… Дети не должны становиться такими…

– Но они стали, – господин Глен говорил неожиданно мягко. – Посмотри на них, девочка… Видишь их слёзы? Слышишь их стоны?

Разумеется, мертвяки не плакали и никаких звуков не издавали, но Опалённая, слушавшая интерфектора как завороженная, только кивала.

– Это слёзы по потерянным родителям, девочка, – голос мужчины набирал силу. – А стонут они по непрожитой жизни. Всё это забрала у них ты, девочка!

По щекам Френни побежали мокрые дорожки, блестевшие в пламени свечи.

– И дед, спутавшийся с тьмой только ради тебя, – не знаю, откуда интерфектору это известно, но говорил он очень уверенно, – из-за тебя же принимает ужасные муки. Мы с Норвудом слышали его крики – он умирает, девочка. Умирает, из-за твоей трусости, из-за твоей слабости, из-за твоей нерешительности!

Под конец господин Глен уже просто кричал. Да так, что даже зазвенело в ушах – всё-таки мы находились в театре, и, казалось, любой звук здесь в несколько раз громче, чем обычно.

И когда я уже хотел попросить его прекратить, мужчина вдруг перешёл практически на шёпот:

– Но всё ещё можно исправить… Ты поможешь нам, Френни?

Девушка смотрела прямо перед собой, не мигая и, похоже, даже не дыша. На руки стекал горячий воск, но её это совершенно не беспокоило.

– Я помогу, – спустя несколько долгих мгновений ответила Френни. – Но как справиться с Карлом Рокитанским мне неизвестно…

Почти прогоревшая свеча негромко и очень уютно потрескивала.

– Убивать его нет необходимости, – Бернард Глен с облегчением выдохнул. – Нам нужно только узнать, что затевается и освободить твоего деда. И для начала – расскажи нам всё…

И Френсис Фонтен рассказала.

Хотя мы и так уже практически всё знали – ей действительно было поручено доставить в город около тысячи золотых монет и Клинок. Значительную часть удалось распространить через подкупленного бургомистра, какими-то количеством расплатилась сама Опалённая, а некоторые так и остались нетронутыми.

– Кто дал тебе монеты? – как будто между делом поинтересовался интерфектор.

Девушка задумалась, решая, видимо, стоит ли отвечать.

– Раз уж взялась помогать, то глупо теперь отмалчиваться, – негромко произнёс я и положил арбалет на пол. Пусть он и был невелик, но держать его постоянно тяжело.

– Его зовут Альфиери, – она ответила так быстро, будто только и ждала от меня этих слов. – Это было на севере… Он отдал монеты и объяснил, что нужно делать.

Судя по тому, как вздрогнул господин Глен – этот человек был ему явно знаком.

– Как они заставили тебя? – хрипло спросил мужчина. – Мне не кажется, что ты жаждешь силы и помогаешь им добровольно.

– Да у меня никогда и не было выбора, интерфектор – я с ними с самого детства… А ещё они обещали убить деда, если откажусь, – сейчас стало особенно заметно, что Френни не больше лет, чем мне. – И просили вроде бы не так много – подумаешь, раздать монеты…

– Хочешь сказать, что ты не знала, чем это закончится? – во мне боролись жалость и злость. – Когда мы виделись с тобой в прошлый раз, мне не показалось, что тебя терзают какие-то сомнения! Наоборот – веселье и радость!

Интерфектор сделал едва заметный жест, который мог значить только одно – не нужно наседать на девушку сверх меры.

– Поначалу действительно не знала, но догадывалась, – честно ответила она. – А насчёт сомнений… Считаешь, мне надо было разрыдаться тогда, при вашем появлении? И откуда тебе знать, что испытывают Опалённые, когда применяют свой… Дар?

Мне хотелось многое ответить и ещё не меньше спросить, но господин Глен не дал этого сделать, предложив девушке продолжить рассказ.

– Я должна была приказом, – Френсис явно выделила это слово, – привести всех, от кого тянуло тьмой в какое-нибудь местечко наподобие этого и прикончить.

– Если монет было около тысячи и пусть даже не все удалось раздать – твоих сил не хватило бы на такую толпу, – недоверчиво проговорил интерфектор.

– Не все носили с собой золото необходимое время – кто-то спрятал его, кто-то потерял, кто-то заполучил сразу несколько монет, удачно собрав долги… – пояснила девушка. – И кроме того, проклятье позволяло тратить гораздо меньше сил, чтобы подчинить своей воле такого человека. Но я всё равно не смогла – одно дело догадываться об этом кошмаре и совсем другое – начать его.

– То есть главное, что точку поставила не ты? – мне не удалось сдержаться. – А то, что именно ты всё подготовила – это не считается? Хочешь я скажу, как звали всех детей, которых ты собрала у себя?